Может быть, и президент не хотел снимать Лужкова. Посидел бы еще пару лет до 2012 года, а там бы ушел на заслуженный покой, в лучах славы и почета. Ан нет; вышло по-другому – со скандалом. Кто первый начал – это понять трудно: Лужков или президент. Главное – результат. Знать, где-то на Небесах уже определилась судьба столичного мэра. Кто-то невидимый уже решил, что ему пора на заслуженный отдых. А до того 18 лет сидел – и ничем его пронять нельзя было.

Вот и окутал дым Москву совершенно негаданно-нежданно. Потекли мысли населения московского града в разные стороны по улицам, по переулкам московским, по площадям. Осадили эти мысли московскую мэрию: красное красивое здание с колоннами и балконом, на котором выступал Ильич. Здание это и по сей день гордо высится напротив памятника Юрию Долгорукому с рукой указующей. Пробрались мысли вместе с дымом через щелочки, открытые форточки и двери внутрь мэрии, разбежались мысли по этажам, по кабинетам чиновников московского правительства. Собрались мысли в приемной мэра, поднатужились, да и дверь открыли тяжелую и проникли в его кабинет. Глянули мысли на кресло мэрское, а мэра в нем и нет. Он от дыма в далеких австрийских странах спасается. Тут заголосили мысли: «Нет у нас мэра!» Крик подняли. Дошел этот крик до ушей президентских. Вот и скинули мэра сверху. Ну а повод всегда найдется… Сейчас уже и не разберешь в дыму прошлого, чьи это мысли были, которые крик подняли.

В дыму много чего поменялось – разрешили власти ни с того ни с сего собираться на Триумфальной площади демократам-либералам в приснопамятный день 31 октября. Десять раз запрещали собираться в честь 31-й статьи Конституции. А на этот раз разрешили. Что-то меняется в нашем столичном городе. Наверное, и впредь разрешат столичные власти Конституцию чествовать. Отмечают же в Париже День взятия Бастилии, почему бы нам раз в два месяца на 31-е число День Конституции не отмечать народными гуляниями?

Новый градоначальник в первый день своего градоначальничества поехал на микроавтобусе по московским улицам, дабы самому «колесами» проверить состояние дорог. Сам убедился: плохо у нас в Москве с дорогами: сплошные пробки. Куда только Лужков смотрел? Наверное, на супругу свою Батурину.

Дело с химкинской мэрией тоже вроде на тормозах спустят. Ну, обстреляли мэрию молодые анархисты бутылками пустыми, ну написали несколько слов некорректных на фасаде про чиновников химкинских. Так это же от дыма превеликого. Простите их, они больше не будут! Молодо – зелено. Вот к осени ближе и отпустили двух активистов молодежных. Посидели пару месяцев в СИЗО, и хватит. Всех-то делов: фасад подкрасить у химкинской мэрии да пару разбитых стекол вставить. С кем не бывает; по молодости да по глупости.

А вот с трассой Москва-Санкт-Петербург конфуз вышел. Просеку через химкинский лес прорубить успели, а дальше дело не продвинулось. Президент вмешался в происходящее. Повелел заморозить стройку на время общественных слушаний. Кое-кто хотел, конечно, строить, деньги немалые в проект вбухали. Да и хотели получить немалые деньги от проекта побыстрей. Ан нет, не прошло! Кто говорит, Чирикова – активистка «зеленых» – грудью поперек трассы встала. Очевидно, и здесь не все так просто. Как хрупкая девушка одна сумела побороть гиганта строительного? Видно, за Чириковой кто-то стоял. Подозреваю я, что за ней стояли мысли людские: «Не дадим разрушить защитный зеленый пояс Москвы»; «Не дадим проткнуть Москву трассой с се вера».

Хотели еще инвесторы Москву в кольцо взять новой окружной дорогой, которая пройдет по местам заповедным, зеленым, воздушным местам. Планировали при этом вырубить леса многие тысячи гектар. Должна дорога пройти и через подмосковную Опалиху, по местам древним и священным. И здесь активисты «зеленых» грудью встали: «Нас мало, но мы в тельняшках. За нами Москва!»

И вот опять бредет небольшая группка людей, как и год назад, по раскисшим осенним дорогам мимо подмосковной Опалихи к древнему сакральному месту, о ко тором знают немногие. Бредут они туда, где раньше располагалось древнее языческое капище. Там по-прежнему за пере леском, в нескольких километрах от станции, в лесочке на горке, из-под которой крохотным ручейком, слабой, но живой струйкой вытекает родник, стоит деревянный идол Сварога. И вот они уже на месте. Достают специально заготовленные и припрятанные в сухом месте дрова. Помаленьку разжигают костерчик небольшой у идола. Покуда он разгорается, переодеваются в подходящую одежду – у кого есть, и становятся кругом, берутся за руки. Поют долго и проникновенно древнюю славянскую молитву-песнопение. Начали тихонько, будто ощупывая голосами небольшую поляну и стоящие подле деревья. Но постепенно распелись.

А теперь главное: то, ради чего собрались здесь все эти люди. Выходит вперед высокая стройная молодая женщина, снимает платок; как и год назад, небрежно прячет его в карман плаща; рассыпаются по ее плечам золотистые волосы. Она по привычке поправляет их изящным мановением тонкой и белой руки. Никакой краски для волос, никакой косметики – все натуральное… И творящееся здесь ритуальное действо тоже вполне себе натуральное, несмотря на кажущийся эклектический оттенок.

«Все, что вижу, – скажу-расскажу, все, что будет, расскажу…» – раздается звонкий женский голос, странно звучащий в осеннем лесу, когда дует ветер, шумят и колышутся верхушки деревьев, летят листья. Женщина смотрит не отрываясь на огонь. «Ты скажи нам, не скрой, все, что ждет, наколдой… Будет иль нет не знаю, может, привидится мне; узнаю… Что дашь нам впереди, Свароже?»

Глаза у женщины большие, ясные, влажные. Если присмотреться, то видно, как в глазах этих блистают всполохи разгорающегося огня.

Голубые глаза. Золотые волосы, рассыпанные по плечам. Белая кожа, правильные черты лица. Настоящая богиня. Но нет в ней никакого кокетства, позерства и актерского наигрыша. Женщина полностью отдана священ ному действу, в котором принимает участие. Она внимательно смотрит на огонь, затем начинает неожиданно пророчествовать: «Вижу, вижу…» Голос ее меняется, и в нем уже не слышатся прежние звонкие нотки. Голос ей не принадлежит – это глас древнего языческого божества, жрицей которого является эта женщина. Преданность богу, а не человеку – вот что отличает ее от обычных мирских людей. Это условие выдерживается жестко. Только девственница, с чистотой помыслов и чистой душой, беззаветно преданная вере отцов, может пророчествовать от имени Сварога, древнего языческого божества славян.

Глаза у жрицы словно подернулись легкой дымкой. «Вижу, вижу!» – все уверенней возвещает ее утробный голос. Глаза все пристальнее вглядываются в пляшущие языки огня и одновременно куда-то в глубь себя. «Вижу, разверзаются небеса над Москвой, и является в небе Великий, испускающий неимоверное сияние, небесный солнечный град. Он совсем рядом, над куполами церквей, над Иваном Великим, над Боровицким холмом. Он весь сияет и искрится, исполненный неземного света. По лестницам просторным белокаменным сходят на землю прямо к Московскому Кремлю белые статные люди в просторных сияющих одеяниях. От них исходит белый, яркий свет, как от святых. Лица их прекрасны, от них также исходит неземной свет. Это ангелы. Их много. Они исходят прямо из Небесного солнечного града и говорят промеж собой, что это есть их очередной исход на Землю…