Ночь тянулась долго, как всегда бывает в моменты ожидания. Но каждый офицер спецназа ГРУ привычен к сидению в засадах, поскольку наша боевая система подготовки на семьдесят процентов основывается на выставлении засад, и именно по этой причине мы всегда несем минимальные потери там, где другие рода войск и даже спецназ других родов войск могут быть основательно потрепаны. Именно так нас учат работать: не броско, не эффектно, но эффективно.

* * *

Спокойно прошла и наша смена. Я поднял майора Желобкова, передал ему свой бинокль, который только что снял с зарядки, а сам с группой отправился отдыхать. Смена Желобкова также завершилась безрезультатно. Но мы не отчаивались, зная, во-первых, что еще и время-то не подошло, а во-вторых, допуская, что бандиты могут наведаться к нам и в другую ночь. Подняв меня, Геннадий Викторович постучал пальцем по стеклу своих часов.

– Через час уже можно, пожалуй, и разлить суперлубрикант.

Я тоже глянул на часы и согласился:

– Да, пожалуй, уже будет пора.

Остатков первого баллончика, который мы использовали на тренировках, должно было хватить, чтобы дважды обработать поверхность на расстоянии трех метров от «тележки» мотодельтаплана. Так рассчитали мы с Желобковым, и с нашим мнением согласился даже такой авторитет, как Кочергин. Причем вторичную обработку тот же Владимир Андреевич предложил провести до того, как полностью закончится действие первичной, чтобы ночные визитеры не попали на период, грубо говоря, «перезагрузки». Совет был дельным, так мы и собирались поступить. Впрочем, этого не потребовалось…

До назначенного момента повторной обработки поверхности оставалось, согласно моим подсчетам, еще двадцать минут, когда наушник «подснежника» донес до меня голос лейтенанта Свистинова, второго снайпера моей группы, занимающего пост на крыше казармы:

– Тридцать Первый, я – Соловей. С моей веточки хорошо видно, как трое проникли за периметр со стороны футбольного поля. Озираются. Держат направление в сторону ангара. Ждите гостей. Сообщите о приеме.

– Я – Тридцать Первый, тебя понял. Проводи гостей.

– Провожаю. Через прицел…

– Всем внимание! Начинается работа. Вторая смена!

– Понял, командир, выходим на позицию, – отозвался майор Желобков.

Что-то мне сразу не понравилось в ситуации. Если против нас работает китайский спецназ, пусть и состоящий не из настоящих китайцев, а из уйгур, я ждал от них чего-то эдакого. Может быть, попытки необычного проникновения в ангар… Вплоть до того, что ждал их появления из-под земли. Китайцы всегда представляются загадкой. Может быть, потому, что лицо у них редко выражает эмоции и само по себе загадочно… Не знаю, я с китайцами мало дела имел. Ожидалось даже что-то типа ниндзя – хотя это уже из японской оперы, а не из китайской. А тут – простое проникновение в самом неохраняемом месте, передвижение по открытому пространству… Это разочаровывало. Сильный противник начал, что называется, «терять лицо».

– Тридцать первый, еще двое по отдельности прошли за периметр, – доложил Соловей. – Но залегли в кустах на краю футбольного поля, по ту сторону. Такое впечатление, что это охранение первой тройки, страховка.

– За ними тоже присматривай, – потребовал я. – Первых можешь отпустить, мы их встретим. А этих контролируй.

– У одного, кажется, бинокль с прибором ночного видения.

– Тепловизор?

– Нет, простой ПНВ. Рассматривает ворота и первую тройку.

Я хорошо знал, что простой прибор ночного видения отличается от тепловизора наличием светящегося ободка на окуляре. Это всегда выдает наблюдателя. У того же лейтенанта Свистинова прицел на «Винторезе» тоже со способностью к ночному видению и тоже определяется по светящемуся ободу. Хотя это не самый главный отличительный недостаток прибора ночного видения в сравнении с тепловизором. У последнего намного больше возможностей. А главное, он дает возможность определить противника даже тогда, когда тот спрятался за что-то непрозрачное. Любой биологический объект выделяет в атмосферу тепло, даже хладнокровные жабы и змеи. И это тепло улавливается тепловизором.

– Соловей, скоро прибудет первая тройка?

– Передвигаются осторожно, пригнувшись, чуть не на четвереньках. Боятся открытого места, всегда готовы залечь. Думаю, минут через пять-шесть будут в ангаре.

– Хорошо. Мы их ждем.

Я сделал знак уже оказавшемуся рядом майору Желобкову, который только что – тоже знаками – распределил своих людей; сам же, зная, что Желобков в случае чего справится с делом и без меня, обошел кресло с посаженным туда манекеном, облаченным в грязный камуфлированный костюм и армейскую каску, и с биноклем двинулся в сторону лестницы. Верхний этаж ангара имел металлическую галерею вдоль окон по всему периметру здания; отсюда можно было рассмотреть и футбольное поле, и кусты за ним. Преимущество в техническом оснащении должно было вылиться в боевое преимущество. И если уж я выпросил у генерала бинокль с тепловизором, то следовало использовать его с выгодой и пользой.

Металлические ступени из рифленого металла словно специально были сделаны для того, чтобы люди стучали по ним каблуками, но я шел быстро и аккуратно и сам себя почти не слышал. Впрочем, я на этом даже внимания не заострял, потому что давно уже привык двигаться бесшумно, что называется, на автомате.

На верхней галерее я нашел такое место, где меня со спины прикрывала колонна и тусклый дежурный свет, идущий снизу, в этом случае не показывал бы на фоне затемненного и запыленного окна мой силуэт, то есть не делал бы из меня стандартную поясную мишень. Я чуть-чуть приоткрыл раму – так, чтобы иметь возможность в бинокль просматривать дальнее и ближнее пространство перед торцом здания, где и находились ворота, к которым пробирались неизвестные.

Тех, что приближались – на мой взгляд специалиста, достаточно неуклюже – к ангару, я увидел сразу, даже не поднимая бинокль, и всерьез усомнился в их принадлежности к спецназу. Спецы не будут так передвигаться. В принципе, все методы передвижения в спецназах разных стран схожи; не имея единой школы, все они идут по единому рациональному пути развития. Это же были, скорее всего, обыкновенные местные бандиты. Но сообщать группе этого я не стал, чтобы не расхолаживать своих бойцов. Да и бандитов рассматривал недолго. Мне хотелось посмотреть на тех двоих, что затаились на окраине поля. Простым глазом найти светящийся ободок бинокля с прибором ночного видения не удалось, и я включил тепловизор.

Стоило просто «прогуляться» электронным взглядом по кромке поля, как сразу высветились две фигуры, прячущиеся в невысоких, замерзших до весны кустах. Одна из этих фигур, весьма ловко передвигаясь (в сравнении с первой тройкой), удалялась в сторону. Интересно, куда это он направился? Но интерес к нему был вызван не только направлением его движения, но и методом передвижения. Это, несомненно, был боец спецназа, и каждое его движение было выверенным и точным. Такого не сразу заметишь невооруженным взглядом и, может быть, не услышишь, пока он не окажется нос к носу с тобой. А тогда уже только успевай отбить удар. Думаю, как раз основанием ладони в межреберье…