– Почему она так держит руку?

– Мне уже попадалась парочка картин, где люди стояли в похожей позе: словно они держат кого-то за руку или обнимают за плечи. Как-то я даже видел свадебный портрет, на котором невеста парила над стулом, будто ее запечатлели сидящей на чьих-то коленях. – Кор постучал пальцем по пустому пространству на портрете. – Думаю, изначально тут был изображен кто-то еще.

– Беатрис?

Он кивнул.

– Но потом она подписала контракт и переступила порог отеля. – Кор проворно выхватил свой нож и полоснул им по нижней части холста.

– Ты что творишь? – Я огляделась в надежде, что никто больше этого не заметил.

– То же самое, что и всегда, когда тут оказываюсь – а я здесь уже раз в двадцатый. Через несколько минут после нашего ухода картина восстановится, а все следы нашего тут пребывания пропадут. Марго позабудет нас к вечеру.

Я посмотрела на картину, задержала взгляд на недостающем фрагменте.

– Мы исчезаем, – произнесла я глухим, точно чужим голосом.

– С картин. И из памяти.

– А Беатрис знает? Ты бы мог привести ее сюда, показать ей картину.

– Приводил. Не единожды. Но все без толку. Она не узнаёт Марго, а Марго – ее. Когда-то они были похожи как две капли воды, а теперь наотрез отказываются признавать сходство, словно в упор его не видят.

– Получается, Безье и все мои соседки… И все жители Дюрка меня позабудут?

Кор кивнул.

– Твоя комната сейчас наверняка пустует, а вся мебель, которой ты пользовалась, теперь совсем как новая, точно к ней и не притрагивались. Может, тебе чары Аластера и не страшны, но, готов поспорить, твои прежние друзья от них уберечься не смогли.

– А помнишь, вчера я спросила тебя о возвращении в Дюрк…

– Если бы я и вернул тебя туда и ты обратилась бы к властям, тебе бы в лицо рассмеялись. Уж поверь, я сам это проходил. Я почти все перепробовал.

Ноги подкашивались, так что я села. Если Кор говорит правду, получается, стоило бы отелю с Зосей отбыть, и я бы мгновенно ее позабыла.

– Тебя никто не ищет. И меня тоже, – продолжал Кор. – Ни у кого в гостиной нет наших портретов, никто не лелеет надежду, что мы заглянем на чай, никто не вспоминает нас со слезами. Никто о нас даже не думает. Вне стен отеля мы не воспоминание. Нас попросту не существует. – Последние слова он произнес сдавленным голосом и бросил на стол несколько монет. – Подкрепись стряпней Марго. А я пойду проветрюсь. Встретимся на улице через несколько минут. – Он вышел из ресторанчика.

Я повернулась к картине и опешила. След от ножа, которым Кор вспорол холст – свидетельство нашего визита, – уже затянулся. Точно нас никогда здесь и не было.

Я глазам своим не верила. Мы были все равно что призраки, странствующие по миру. Вернее, нет, не так – призраков хотя бы помнят. Вне стен отеля наша жизнь не знала постоянства, не имела значения и силы.

– А вот и я! – объявила Марго. С собой она принесла две тарелки с пирогом. – А куда делся твой дружок?

– Вышел, – ответила я и уставилась на картину, пока Марго не продолжила расспросы. – Это вы?

Морщинистые губы Марго растянулись в широкой улыбке.

– Все так! Правда, портрет нарисован в те времена, когда я еще не была такой красоткой, как сейчас. – Она подмигнула мне. – Какая же я тогда была дерзкая! Такой скандал семье закатила, когда меня попытались сосватать состоятельному соседу.

– И перебрались в Шампилье? – уточнила я, кивнув на подпись к портрету.

– Да. Чтобы играть на пианино.

– Но на портрете вы одеты в форму.

Марго пожала плечами.

– Я работала то там, то тут, а денег вечно не хватало. К счастью, я неплохо умела печь. И днем подрабатывала помощницей кондитера в кафе при очень известном дамском магазине. – Она постучала пальцем по витринам, украшенным позолотой и изображенным на заднем плане картины. – Ах, какие причудливые башни из макарунов у меня получались! Вот только ели их сплошь богатенькие дамы в роскошных гостиных. Работенка была скучнейшая.

Мне вспомнилось лицо Беатрис, показывавшей мне Салон красоты несколько недель назад. Она тогда рассказала, что все в салоне обустроено по образу и подобию одного из лучших дамских магазинчиков Шампилье. А потом я вспомнила, как она сегодня упоминала, что экономит деньги, чтобы закупиться где-то еще. Я вцепилась в подлокотники.

– А как назывался магазин, при котором вы работали?

– Знаменитое «Ателье Мервей», а как еще. – Марго тихонько хохотнула.

– Вот как, – сказала я и судорожно вздохнула.

Если изначально Беатрис была изображена рядом с Марго, возможно, и она работала в ателье, поэтому ее туда и тянуло.

– По сей день не понимаю, как я вообще согласилась на эту дурацкую работу. И почему не уходила с нее столько лет. – Марго нахмурилась. – Но в итоге все-таки собрала вещи и уехала как можно дальше от континента.

Форменное платье Марго на картине доходило до самой земли. Несложно было представить Беатрис в таком же. Должно быть, в те времена их и впрямь трудно было различить. Теперь же все изменилось.

У Беатрис была сестра – возможно, она любила ее не меньше, чем я – Зосю. Сестра, о существовании которой она даже не знала. Мысль о том, что и я легко могла оказаться в таком же положении, привела меня в ужас.

Распахнулась дверь. Кор кинулся ко мне.

– Надо уходить. Немедленно.

– Что, близнецы пришли?

– Нет, тут другое. – Он схватил меня за руку и выволок из магазина.

– Да что стряслось? – спросила я, и в ту же секунду нас окружили трое смуглых громил со свирепыми взглядами и грубыми чертами лица. Кор превосходил их ростом, зато эти бугаи могли похвастаться огромными мускулами. Их бицепсы напоминали увесистые окорока. На поясе у одного висел широкий нож.

– Жани, назад! – скомандовал Кор.

Хотя в этом не было необходимости. Самый крупный из бугаев толкнул меня с такой силой, что я упала, больно стукнувшись о тележку уличного торговца. От удара у меня аж дыхание перехватило. Я заползла под тележку и спряталась под ней, а двое громил тем временем с криками прижали Кора к земле в нескольких футах от меня.

Бугай с ножом ощупал карманы Кора, выудил что-то и раскрыл кулак. На его ладони блеснула брошь с бриллиантами и сапфирами.

Артефакт, найденный Кором. А для них, наверное, просто дорогая побрякушка.

Вокруг собралась толпа, она стала требовать, чтобы громилы уходили прочь. Двое из них бросились наутек. Тот же,