– Так всегда делают, – уверенно качнула головой Гусева. – Когда начинают строить лагерь, убивают ребенка.

– Ага, – хмыкнул Глебов. – А когда строят жилой дом, то взрослого? Чушь.

– Крест видел? – метнулась к нему Гусева. – Там девочку и похоронили. А потом стали строить лагерь. Но девочка стала являться строителям и убивать их по одному – кому голову отрежет, кому сердце вырвет. Оставшиеся в живых испугались и убежали куда глаза глядят. С тех пор, кто бы туда ни пришел, всех потом находили мертвыми. Поэтому в старый лагерь никто и не ходит. Каждое полнолуние девочка выбирается из своей могилы и бродит по развалинам в поисках новой жертвы.

– Ерунда! – бросил Глебов.

– Ты попробуй сходи туда ночью, – усмехнулась Гусева. – Тогда и поговорим.

– Ну, были мы там. И чего?

– А то, что не жилец ты, Глебов, на этом свете. Понял?

– Ой, испугала.

– Ребята, – позвала издалека Наташа.

Кружок распался. Девчонки побежали за вожатой, оставив друзей на берегу.

– Слышал? – тихо спросил Васька.

– Подумаешь, – равнодушно буркнул Серега. – Чушь все это. Можно сходить к кресту и посмотреть, что там такое. Наверняка просто так стоит.

Ребята уже повернули к старице, когда их перехватил Максим.

– Куда? – весело прищурившись, спросил он.

– Гуляем, – мрачно доложил Глебов.

– Замечательно. Только гуляйте вместе со всеми. – Вожатый развернул ребят в сторону удаляющегося отряда.

Щукин выразительно покосился на Глебова. Когда это их останавливали слова взрослых?

Отряд вдоль речки обогнул лагерь и подошел к центральным воротам.

– Вот и она, – махнула рукой в сторону кустов Наташа.

Там, среди густой зелени, была видна облезшая белая статуя.

– Барабанщица! – ахнули девчонки.

Выглядела статуя точь-в-точь так же, какой видели ее ночью друзья. Одна рука отбита, полтела сияет арматурой, скрещенные палочки застыли над каменным барабаном, нос отколот. Вот только губы были не красными, а белыми, и глаза бессмысленными, а не пугающе черными. И пилотка ровно сидела на голове. На низком постаменте коряво было выцарапано: «Вован – дурак».

Гусева пересказала легенду про барабанщицу, приправив ее несколькими историями о том, как статуя давила свои жертвы и вырывала у них сердца.

– Как это она делала? – Павлова внимательно рассматривала каменное изваяние. – Рук-то у нее почти что нет.

– Вот за это ей руки и отбили, – авторитетно заявила Гусева, – чтобы не вырывала сердца у людей.

– Ну и как эта махина может ходить? – Высокий нескладный Андрюха Васильев похлопал по изъеденному дождями рыхлому боку статуи. – Она прыгает или берет свой постамент под мышку и разгуливает с ним. А потом – как… – Андрюха сложил руки и с размаху опустил кулаки на очутившегося поблизости Глебова. – Треснет!

Васька дернулся в сторону, но ответить не успел. Всегда готовый к драке, Щукин налетел на Васильева первым. Девчонки завизжали. На помощь Андрюхе кинулись двое мальчишек.

– Бей шантрапу! – рявкнули.

В этот момент статуя еле заметно шевельнула ногой. Кричавший споткнулся о неожиданное препятствие и полетел головой в кусты. На этом драка прекратилась.

Лена помотала головой.

Ей это показалось или статуя действительно двигалась? Каменная статуя?!

Дрожащей рукой она коснулась холодного бетона.

Нет, она не может двигаться.

– Забавная статуя, правда?

Рядом стояла Наташа.

– Раритет, так сказать. – Вожатая щелкнула пальцами по плечу барабанщицы, сбив меловую крошку. – Макс, у меня идея!

Максим еще раз встряхнул рвущегося в бой Щукина.

– Все, успокоились! – грозно приказал он. – А то отправлю на кухню картошку чистить!

– А я буду воду носить, – пообещала Гусева, лукаво сверкнув глазами в сторону Сереги.

Девчонки захихикали.

– Макс, – Наташа все еще стояла около барабанщицы и легонько постукивала по ее ноге ладонью, – а не взять ли нам ее на вечерний концерт?

Максим отпустил Щукина.

– Мы ее не дотащим. Она, наверное, в землю вросла.

Все посмотрели на постамент с информацией про Вована.

– Ничего, – махнула рукой Наташа. – Вместе мы ее сдвинем. Ну-ка, ребята!..

С гиканьем и свистом все навалились на каменное изваяние. Статуя послушно качнулась и рухнула в траву. С хрустом отломился гипсовый локоть. Лена испуганно зажмурилась. У Глебова перехватило дыхание. Ему казалось, что еще чуть-чуть – и разъяренная статуя разметет прыгающих вокруг нее ребят. Он поднял глаза и столкнулся с презрительным взглядом Гусевой. Всегда всем недовольная, эту затею она считала глупой.

– Стойте! Куда вы? – От сторожки шел дворник. Он опирался на метлу, как на посох. – Прекратите хулиганить!

– Мы не хулиганим, – вышла вперед Наташа. – Барабанщица нам пригодится на вечере.

– Вы же ее развалите, – не унимался дворник. – Она и так еле держится.

– Не развалится, – пообещал Андрюха Васильев, ногой задвигая в траву отколовшийся гипсовый локоть. – Мы аккуратно.

– А начальник знает? – все еще хмурился дворник. – Я Сергею Сергеевичу скажу, он прекратит это безобразие.

– Договоримся мы сейчас обо всем, – легкомысленно бросил Максим. – А статую обратно вернем. Вернем, ребята?

– Вернем! – подхватило несколько голосов.

Дворник обреченно покачал головой. А ребята уже мимо него тащили барабанщицу.

– Осторожней! – неслось им вслед.

Статую протащили через лагерь. Иногда она вырывалась из слабых рук ребят, и тогда на дорожке оставались белые кусочки. Наташа убежала вперед открывать двери клуба.

Под общий шум и гвалт Васька и Серега растворились в зелени кустов.

Сильно отстав от всех, Лена шла за отрядом, с ужасом глядя на гипсовые осколки. То ли солнце так светило, то ли сквозь листья на них падали причудливые тени, только девочке казалось, что кусочки шевелятся, складываясь в одну линию. Ей тут же вспомнилась сказка про Мальчика-с-пальчика, который, чтобы не заблудиться в лесу и вернуться домой, оставлял на дороге камешки.

Статуя хочет вернуться? Но зачем? Ее и так вернут…

Под жарким летним солнцем Лене стало холодно. Она побежала догонять остановившийся отряд.

Перед запыхавшимися ребятами стоял сильно осунувшийся Сергей Сергеевич.

– Куда вы ее тащите? – строго спросил он.

– Она у нас в концерте будет задействована.