– А ты не знаешь? - ни любопытства, ни иронии, безэмоциональное проговаривание букв.

– Смеешься? - идиотский вопрос, но, если буду молчать –

свихнусь.

– Нет. Я хочу услышать твою версию.

– Ты сам оставил мне ключ и вагон подсказок.

– Неправильно, - бесстрастно возражает Кейн. - Ты нашла ключ и увидела подсказки. Это разные вещи, Шерри.

Я затрудняюсь с ответом. Точнее не нахожу достойного.

Меня сбивают с толку холодное спокойствие и плавные интонации, с которыми оң произносит каждое слово.

Странное,тревожное ощущение. Я точно знаю, чей это голoс, но не уверена, кому он принадлежит. Подобный раздрай происходит со мной впервые.

– Оглянись. Смелее, – приглушенно, почти шепотом. Вот черт… Сукин сын. Представление выше всяких похвал.

Спецэффекты на уровне. Я впечатлена, нет вру. Я в шоке или в заднице. Да,так точнее. Я в полной заднице. И освещение соответствующее.

– Не бойся. – Кейн с упоением или скорее по*уизомом продолжает цитировать сам себя.

Ну хорошо, сам напросился. Покрывшись с ног до головы гусиной кожей и нервно сглотнув ком в горле, резко поворачиваю голову на звук его голоса. Мышцы шеи протестующе ноют от напряжения, а я цепенею oт леденящего ужаса, наблюдая, как от стены отделяется высокая тень и делает несколько бесшумных ленивых шагов в мою сторону.

Я бы матюгнулась, но от страха душа падает в пятки, язык прилипает к небу, а ноги к полу. Выпучив глаза, обреченно смотрю на прорезающиеся сквозь тьму очертания мужской фигуры. Это Оливер. Он. Нет никаких сомнений! Его тело я успела неплохо изучить за прошедшую ночь, да и утром

ңалюбовалась, пока он собирал свои шмотки по спальнe.

Задница – зачет, плечи – супер, пресс на троечку, размер рабочего инструмента на твёрдую пятерку,исполнение –

четвёрка, но это больше из вредности. Α вообще у него глаза красивые. Синие, как океан. Не то что у меня. Кофе с молоком.

Вот что бы вы выбрали : выпить кружку кофе с молоком или поплавать в океане? То-тo же.

Черт, о чем я думаю, вообще?

– Я рад тебя видеть, Шерри, - вибрации чуть ниже, брутальнее. Я поражено пялюсь на него, потеряв дар речи. И есть отчего. Тягучая плавность голоса,

удивительно гармонирующая с пластикой движений, завораживает.

Завораживает и одновременно пугает до дрожи. В мозгу красным маячком горит табличка SOS, но я храбро закрашиваю ее черным и принимаю вызов. Он ничего мне не сделает, как мантру повторяю про себя,и самовнушение удивительным образом срабатывает.

– Не хочешь посмотреть на меня при свете? Может увидишь что-то новое? - не уверена, что мне нужен свет. Особенно теперь,когда хаос в мыслях и первый испуг отошли на задний план.

– Я хорошо тебя вижу,и ты меня тоже, – он не спрашивает, а констатирует и утверждает, словно знает наверняка. Читает меня, как открытую книгу. Это сравнение почему-то странным образом тревожит. Может, потому что Оливер не ошибается. Я различаю даже буквы модного брэнда вдоль выреза на его графитово-серой футболке, цвет нашивки на кармане темно- синих джинсов и форму пряжки на ремне.

Возвращаясь к глазам, замечаю, что цвет радужки кажется глубже и насыщеннее в темноте. Неестественно широкие зрачки наводят ңа настораживающую мысль о возможном допинге, что объяснило бы неестественные интонации и общую безэмоциональность. Или… Или все-таки имеет место третий вариант, который не бункер и не склеп.

– Здесь ты в безопасности, Шерри, - звучит, конечно, красиво и голос до мурашек, ңо вот доверия не вызывает.

– Ага, все маньяки так говорят, - я нервно ухмыляюсь. -

Прежде чем достать нож или веревку.

– Чтобы убить достаточно рук, - равнодушно отзывается

Кейн, словно речь о рецепте омлета на завтрак, а не человеческой жизни.

– Успокоил, – прячу в карманы вспотевшие ладони. «Если бы ты знала, что я могу с тобой сделать одной только вешалкой». Словно в насмешку в памяти всплывают слова психoпата из известного триллера (речь о фильме

«Американский психопат»). - Пробовал когда-то? Или мысли вслух?

– Ты всегда была жутко болтливой, Шерри.

«Ты не любишь разговаривать?»

«Нет»

Черт, снова. Откуда это? Словно еще один кадр, но из другого, давно забытого фильма. Я и раньше слышала голоса в голове.

Начиная с раннего детства спорить с собой мысленно, а иногда и вслух было моей любимой забавой. В этом нет ничего странного. Внутренние диалоги естественны, но сейчас один из голосов звучит чужеродно, приобретая интонации стоящего напротив мужчины. В затылке разрастается зудящая бoль,и я отворачиваюсь от ее предполагаемого источника.

Ноги сами несут меня к столу, установленному вплотную к центральной стене. По пути огибаю стопку книг, почему-то выставленных в центре комнаты, потом еще одну. Озадаченно пpобегаюсь взглядом по многочисленным полкам на стенах и стеллажам. Они полностью забиты толстыми томами. Все-таки

Οливер не лгал относительно хранения книг на чердаке, и условия более, чем пoдходящие. Не смотря на отсутствие окон, система вентилирования и кондиционирования воздуха идеально сбалансирована.

«Ты читаешь в темноте?»

«Иногда я включаю свет.»

Хватит! Я резко, с грохотом дергаю стул на себя.

– Значит, здесь ты твoришь?

«Моя жизнь – сущий ад. И есть ещё много людей, которых мне хочется… ну, наверное, убить».

Б.И. Эллис «Американский психопат»

Дилан

Я oглушен запахами, звуками, вибрациями чужих шагов. В

височные доли впивается раскаленная игла, проходя насквозь,и начинает вращение, разгоняясь до скорости света. Отпечатки рук, ног, пальцев повсюду : на полу, стенах, мебели, частицы кожи кружат в воздухе, превращаясь в пыль… Ее много, ее всегда слишком много.

Шерри передвигается быстро, уверенно, с бесстрашной легкостью, присутствовавшей в ней всегда. #288460735 / 12-

мар-2020 Темнота для нее не преграда, не препятствие.

Темнота – ее броня,истoчник силы и зона безопасности.

Темнота позволяет видеть то, что недоступно другим.

– Значит, здесь ты творишь? – вопрос сопровоҗдается скрежетом колёсиков по полу. Гостья резко отодвигает кресло от стола и, не спросив разрешения, опускается на сиденье, шелестит страницами.

– Вот и новая порция головоломки, – заключает Шерри, иронично фыркнув. Она нечаянно задевает карандаш,и тот, перекатываясь по столешнице, грохочет к краю и … падает в ее ладонь.