• Подросток часто не уверен в себе и нуждается в поддержке и признании со стороны сверстников, ощущении «дружеского локтя». Отсюда – «стадность» подросткового поведения и склонность к групповым формам агрессии (буллингу, моббингу)[28].

• Переходный возраст – период активной тендерной самоидентификации, освоения полоролевых стандартов и норм поведения, пробуждения эротического интереса и влечения к противоположному полу. Отсюда – особый интерес к генитальному мату и его активное использование в общении со сверстниками.

• Подросток уже овладел многими стандартами речеповедения и стереотипными словесными реакциями, но у него еще явно недостаточно развиты умения импровизировать в диалоге и прогнозировать ответные реакции. Отсюда – возможность управлять его поведением и корректировать его на основе эффектов спонтанности и неожиданности.

Универсальной иллюстрацией этих поведенческих особенностей может служить отрывок из романа Олега Павлова «Асистолия».

Перед нами типичный подросток – инфантильный, ранимый, скандальный, нетерпимый, протестующий, провоцирующий, подверженный стадному чувству. Период эмоционального возбуждения в школе сменяется у него домашней «сонливостью» и показным равнодушием. Вызывающее поведение взрывает взрослого родственника, провоцируя на враждебные замечания и грубые требования. Парнишка взрывается в ответ и реагирует неадекватно. А дядя, на минуточку, профессор – к колбасным полетам явно не привыкший, а уж к ножевым замахам и подавно! Не отличающий реальную угрозу от бравады и эпатажа.

Подросток, конечно, «собою доволен»: еще бы – обратить взрослого в бегство! Его выходка не что иное, как примитивное подражание: «он видел, так делают – и знал, что это страшно». Но ему удалось произвести впечатление, и какое! Ура, «он смог, смог», он сильный, смелый, крутой!

В орбиту конфликта вовлекается мама, обрушивая град обвинений на голову «отличившегося» сына. Но воинственный клич сына сменяется «бурчанием» – где логика? А логика в том, что ему «понравилась эта игра», понравилось подражать – «отвечать их же словами».

И дальше – типичнейший юношеский максимализм (если любишь, то умираешь с любимым в один день) и подростковая рефлексия женско-мужских отношений (штамп возводится в эталон). А потом… потом одиночество, когда «остаешься один на земле», наедине со своими проблемами, страхами, метаниями…

Нарастая по интенсивности, выраженности проявлений, речевая агрессия у подростков становится также более изощренной. Изобретаются особо обидные прозвища для сверстников и самые жестокие издевки для старших. Появляется все больше скрыто агрессивных высказываний: враждебных намеков, неявных угроз, стебных замечаний.

У девочек ведущими агрессивными жанрами становятся злобные наветы и распускание сплетен, у мальчиков – грубые подколки и жестокие шутки. В общении со взрослыми преобладают упреки, со сверстниками – насмешки. Потому что сверстники вызывают постоянное раздражение, а взрослые – вечное недовольство. А лучшая защита – это нападение.

Справляться с агрессией в подростковой речи сложно, но можно и даже необходимо. Иначе получится по Маяковскому: «Вырастет из сына евин, если сын – свиненок!» Правда, с одной, но важной оговоркой: без «скотских» представлений о собственных и чужих детях. Принимая и культивируя подобные представления, мы действуем с позиции патогенного – непродуктивного и разрушительного – мышления (см. ч. I). Ведь если человек и вправду «свинья», то незачем перед ним и «бисер метать», не так ли?

Эффективно предупреждать и сдерживать словесную агрессию подростков помогают следующие стратегии и приемы.

1. Демонстрируем уважение.

Тинейджера задевает и унижает, когда с ним обращаются как с малышом или «трудным типом». Не будем путать подростка с недоростком. Известное бранно-просторечное слово «недоросль» означает «глуповатый недоучка», в нем – и раздражение, и презрение, и укор…

Подростку, как и ребенку, важно ощущать искреннее внимание и уважение со стороны взрослого. Когда забывается эта азбучная истина, все прочие коррекционные методы и «хитрые штучки» не действуют – как утрачивает силу уже упоминавшаяся волшебная палочка Незнайки, обронившего три грубых слова подряд. Однако в общении с 11-17-летними есть важные нюансы.

Так, если ребенку больше необходима физическая забота (непосредственное внимание, уход, ласка), то подростку больше требуется диалог. Потребность в телесном контакте в этом возрасте резко ослабевает, и иногда начинает раздражать даже мимолетная ласка (поглаживание по голове, касание плеча). Таковы издержки личностного становления, осознания собственного «Я».

Зато возрастает потребность в коммуникативном контакте: говорить, беседовать, общаться. Не ухватиться за эту словесную ниточку и не превратить ее в связующую нить – значит, потерять доверие и расположение взрослеющего человека. А потери, как известно, восстанавливаются, но не забываются…

Но подростку нужен не любой диалог, а такой, в котором он чувствовал бы себя свободным, равным и полноправным участником. Имел бы не только право слова, но и право решающего голоса. Хотя бы иногда. Почему? Потому что пубертат – это время огромных амбиций и наполеоновских планов. Все подростки уверены, что будут лучше, успешнее и счастливее своих родителей. В глубине души подросток сознает, что он «никто», но желает быть «всем».

Поэтому необходимо посвящать подростка в свои проблемы и планы, делиться своими мнениями и сомнениями, давать советы и спрашивать советов. Причем важно не только слушать, но и прислушиваться. Главное, чтобы доверие и уважение были искренними.