– А если не отдадут? – спросил президент.

– Начать расстреливать!..

– Н-да!.. – вздохнул президент. – Хорошо бы… И родню Шамиля Басаева заодно. Только как же мы будем выглядеть в глазах всего мира? – И встал. – Ладно… Поехали на Дубровку…

…Бывают в истории минуты, когда правитель страны вынужден принимать решения вне зависимости от своих желаний и даже вопреки им – и это его плата за все привилегии его монаршей власти…

Шамиль Салманович Басаев – уроженец села Дышни-Ведено Веденского района Чечни, родился 14 января 1965 года. Женат, имеет сына. Родители живут в Ведено. У Басаева три брата. Один погиб при обстреле Ведено в начале 1995 года, старший брат – Ширвани Басаев – боевик, был комендантом села Бамут.

Приметы Шамиля Басаева: рост 170-172 см, среднего телосложения, волосы русые, с залысинами, борода черного цвета.

Восемь раз ранен, семь раз контужен. Страдает сахарным диабетом.

Уравновешенный, спокойный, осторожный. Считает себя истинным мусульманином, пять раз в день совершает намаз (молитву), не потребляет спиртного. Пишет стихи на русском и чеченском языках. Кандидат в мастера спорта по многоборью и шахматам. Своими кумирами считает Че Гевару, Гарибальди, Шарля де Голля, Франклина Рузвельта.

В Чечне нет лучшего военного стратега и тактика. В отношении к России непримирим. Мужественен. Честен. Чуток к общественному мнению.

С 1986 года жил в Москве, поступил в Институт инженеров землеустройства, откуда был отчислен за неуспеваемость. Занимался коммерцией, с 1989 по 1991-й учился в Стамбуле в Исламском институте.

19-21 августа 1991 года участвовал в защите Белого дома. В интервью «Московской правде» сказал: «Я знал, что если победит ГКЧП, то на независимости Чечни можно поставить крест». Самостоятельно изучал теорию военного дела «по российским учебникам».

В ноябре 1991 года в знак протеста против введения чрезвычайного положения в Чечено-Ингушетии осуществил угон самолета из аэропорта Минеральные Воды в Турцию.

Летом 1992 года командовал разведывательной ротой в Абхазии. По неофициальным данным, большой вклад в формирование Басаева как военного специалиста внесли российские военспецы, работавшие на абхазской стороне. В 1997 году в Грузии появились материалы о его причастности к агентурному аппарату КГБ. Как свидетельствуют очевидцы, это несколько раз спасало его от смерти. Две группы его кровников, отправившиеся ликвидировать Басаева, были уничтожены спецназом ГРУ.

С апреля по июль 1994 года был в Афганистане, в лагерях афганских моджахедов, где проходил подготовку и учился тактике ведения партизанской войны.

3 июня 1995 года ракетно-бомбовым ударом был уничтожен дом дяди Басаева, в результате чего погибли 12 родственников Ш. Басаева, в том числе родная сестра и семеро детей.

В июне 1995 года отряд Басаева осуществил террористическую акцию в Буденновске Ставропольского края. Это привело к большим жертвам среди мирного населения, были взяты заложники – пациенты и врачи местной больницы. Премьер-министр России В. Черномырдин лично звонил Басаеву и обеспечил ему и его боевикам «зеленый коридор» в обмен на заложников. После этого Басаев стал национальным героем Чечни. Неоднократно угрожал Кремлю новыми терактами, если не будут прекращены боевые действия российских войск на территории Чечни. Лично участвовал в казнях людей, сотрудничавших с Москвой. Такой же жестокости требовал от своих подчиненных.

На протяжении последних лет, кроме участия в боевых действиях, занимался контрабандой оружия (из Чечни в Абхазию и обратно), наркотиков, имеет крупные накопления в валюте. В 1996-м контролировал добычу и переработку нефти в нескольких районах Чечни, немало нажил на грабежах поездов и в ходе боевых действий. В 1998 году семья Басаевых практически полностью поставила под свой контроль нефтяной бизнес в Чечне. В это же время отмечались его контакты с представителями Усамы бен Ладена, финансировавшего десятки терактов исламистских боевиков в Афганистане, Йемене, Египте, Франции и США.

Награжден высшим орденом республики «Коменси» («Честь нации»).

После ампутации ноги находится в тяжелом положении, но войну с Россией не прекращает.

25 октября, перед рассветом

Вокруг госпиталя для ветеранов, где разместился штаб, начинается какое-то шевеление, омоновцы в полном снаряжении продвигаются к ДК. Начинают поговаривать о подготовке к штурму.

Четыре короткие автоматные очереди укрепляют эти предположения.

Людей отодвигают от ДК еще на несколько десятков метров.

У раздевалки госпиталя собрался мозг штаба.

За углом близлежащего дома сотрудники спецслужб стали готовить штурмовые бригады – спецназовцы надевают бронежилеты, каски, им раздали оружие – автоматы, ручные пулеметы, снайперские винтовки. Штурмовики рассредоточились по периметру здания. Все оживляются: неужели «наши» решились на штурм?

Но к пяти утра все затихло и рассосалось, несколько машин с тонированными стеклами, стоявших на углу улицы Мельникова и Второй Дубровской, покинули перекресток. То ли были показательные учения, то ли штаб проверял реакцию террористов – не спят ли?

Через час, в 6.00, к центральному входу в ДК направился человек, изображавший пьяного.

Марат Абдрахимов:

Чеченцы вдруг прислушались, сказали: «Там кто-то ходит. Сейчас поймаем». Через несколько минут притаскивают человека, которого никто из нас не знал. Знаете, когда сидишь в четвертом ряду и люди мимо тебя ходят в туалет, за два дня выучишь всех. Но этого никто не видел – черный свитер, черные джинсы. Он сказал: «Я пришел поменяться на своего сына». Назвал имя, отчество и фамилию. Боевики стали спрашивать, есть ли такой в зале.

Дарья Васильевна Стародубец:

В зал ввели мужика в разодранном свитере, лысого, в летах, всего избитого, с пакетом. Первое, что бросилось в глаза, – уж больно физически крепкий был. Я даже подумала, что это они своего притащили. Потом он сказал: сына ищет. Но речь странная: то ли с акцентом, то ли передние зубы выбили.

Зинаида Окунь:

Мужчина этот пришел с улицы, когда нервы были уже на пределе и у нас, заложников, и у террористов. Непонятно, каким образом он прошел? Чеченцы ему с самого начала не поверили, посчитали, что он подослан в качестве разведчика. И избили его до того, как показали залу, – у него на лице была кровь, и на руках тоже. Вывернули его пакет на сцену, там были яблоки и что-то пластмассовое и детское, похожее на игрушки. Потом его провели по залу, спросили: чей, есть ли здесь его сын? Никто не отозвался. Показали его балкону, но и там никто не отозвался. Когда сын не нашелся, чеченец, который не снимал маску, полный, ударил его прикладом по голове. Виктор, который сидел рядом со мной, просто ахнул и дернул головой, как будто это его ударили…