— От этого нельзя отказываться, — сказал Жан-Марсель. — Ни за что нельзя.

Они легли рядом с профессором, за которым присматривал Гектор, одновременно любуясь нежным лицом Вайлы в янтарном свете лампы, пока девушка готовила снадобье, обещающее ему блаженство.

Гектор — психиатр, не забывайте, и он анализировал свои реакции, вдыхая сладкий дым. Антидот профессора Корморана должен быть чем-то похожим, подумал он. После первой трубки он почувствовал, что рад присутствию рядом с ним Вайлы, но не стал бы страдать из-за ее отсутствия. После второй был в состоянии думать о Кларе как о милом воспоминании, и ему было все равно, вернется ли она в его жизнь. Вайла собралась приготовить ему третью трубку, но он жестом остановил ее.

Ему хотелось оставаться достаточно трезвым, чтобы заботиться о Корморане, который заснул с младенческой улыбкой на устах.

Гектор протянул трубку Вайле, вопросительно взглянув на нее. Она засмеялась, отрицательно покачала головой и погладила ему щеку.

Они смотрели друг другу в глаза, и он чувствовал, как внутри разливается любовь, мирная и спокойная, словно синее море под затянутым дымкой солнцем.

«Любить и гореть и, любя, умереть в той стране — как и ты, совершенной»…

И настало утро, и лес проснулся, роса засверкала на солнце, словно алмазы, и Гектор увидел, какое это чудо.

Он спал спокойно, как никогда, доверив Вайле и Нот наблюдение за профессором и попросив разбудить его, если понадобится.

Они просидели рядом всю ночь, пока мужчины были беззащитны после наркотика, а на рассвете отдались во власть сна и теперь отдыхали, как две нежные голубки, заснувшие рядом с бакланом. Гектор проверил и убедился, что щеки профессора оставались розовыми, а дыхание — равномерным.

Он вернулся к созерцанию леса, и вскоре к нему присоединился Жан-Марсель.

— Неплохо, неплохо, — сказал тот.

— Не следует делать это каждый день, — заметил Гектор.

— В том-то и проблема. Очень легко подсесть. Одна-другая трубка время от времени, по крайней мере, так себе обычно обещаешь, а потом замечаешь, что выкуриваешь по пятьдесят трубок ежедневно и весишь пятьдесят кило.

— Однако с нья-доа такого вроде не бывает.

— Вы правы. Но это часть их культуры, как у нас красное вино. Курильщиков контролирует общество. Если кто-то начинает злоупотреблять опиумом, его лишают наркотика, а если надо, то и запирают на некоторое время.

— А откуда он здесь берется, опиум?

— Такие вопросы лучше не задавать. Если вы заметили, спутниковый телефон есть не только у меня, но и у славного Ньяра тоже, — улыбнулся Жан-Марсель.

— А в результате все это попадает к нам.

— Но обратите внимание: именно мы и научили их выращивать мак, когда здесь была наша колония. Как говорится, бумеранг возвращается.

Гектор пришел к выводу, что куда бы он ни приехал, всюду его ждали наркотики и проституция. В чем дело? Они так широко распространены во всех уголках земного шара, или же его неосознанно тянет к этим двум темным мирам? Он пообещал себе, что по возвращении обсудит вопрос со старым Франсуа. Вспомнив коллегу, он подумал о его волнующих высказываниях о любви там, на острове, а сразу после этого — о Кларе. И почувствовал, что действие опиума закончилось, потому что мысль о Кларе как будто процарапала бороздку в его сердце.

— Расскажите, как у вас с женой все уладилось, — попросил Гектор.

— Я думаю, оба мы проделали большой путь навстречу друг другу, — ответил Жан-Марсель. — Она смирилась с тем, что наша любовь со временем претерпела неизбежные изменения, и больше не злится на меня за то, что я уже не пробуждаю в ней прекрасные мечты, как в первое время. А я пообещал вернуться, отказаться от жизни за границей. Это мое последнее задание, по крайней мере такое длительное.

— А вы не будете скучать?

— Буду. Но за все надо платить. Мне кажется, я люблю жену больше, чем свои поездки. К тому же, возможно, и возраст играет роль. Я подошел к той черте, когда приключения, в том числе и любовные, уже не столь притягательны, как когда мне еще не было сорока. И дети скоро вырастут, а я рискую этого не заметить. Вот как-то так.

Гектор подумал, что просто обязан записать в свой блокнот две фразы.

Цветочек № 25. Любовь — это способность мечтать и умение вовремя расстаться с мечтами.

Цветочек № 26. Любовь — это всегда отказ от чего-то.

Но будем ли мы за это вознаграждены?

— Кстати, — сказал Жан-Марсель, — это вам пришло по интернету.

Письмо оказалось от старого Франсуа. Гектор вернулся в дом, чтобы спокойно прочесть его.

Он устроился рядом со спящей Вайлой.

Дорогой друг!

Спасибо за размышления о составляющих любовных страданий, которые Вы мне прислали. Я высоко оценил и стиль и точность Вашего описания. Но позвольте на правах старшего заметить, что Вы забыли о пятой составляющей. Поняв это, я с удовольствием принялся за дело, постаравшись сохранить Вашу стилистику. И вот что получилось.

Пятая составляющая любовных страданий

Пятая составляющая — это страх. Страх вечной пустоты. Интуитивное понимание того, что после ухода от вас любимого человека вы вступаете в период, полностью лишенный эмоций. Вы замечаете, что события или приключения, которые раньше вас бы взволновали, порадовали или огорчили, сегодня оставляют вас безразличным. Вам кажется, будто с исчезновением любимого человека из вашей жизни вы перестали что-либо чувствовать. Именно в этот момент за вас берется пятая составляющая. Вы спрашиваете себя, не является ли эта анестезия чувств окончательной и бесповоротной. Вы, конечно, продолжаете работать, знакомиться с людьми, переживать приключения, у вас случаются любовные связи. Вы, возможно, даже заключите брак с кем-нибудь, влюбленным в вас. Но все это затрагивает вас лишь наполовину, словно телепередачи, которые мы смотрим только потому, что нам лень заняться чем-то другим. В вашей жизни сохранится разнообразие, в ней найдется место развлечениям, но они именно что будут не более интересными, чем развлекательная программа. И вот из этой огромной супницы вам придется день за днем хлебать свой пресный суп. Все другие составляющие любовных страданий, безусловно, потихоньку отпадут, жгучая потребность в любимом или любимой исчезнет, как это обычно случается у наркоманов после достаточно долгого воздержания. Время от времени какое-то место, музыка или аромат пробудят в вас воспоминания о любимом человеке и вызовут прилив жгучего желания снова увидеть его/ее. И ваши друзья заметят ваш отсутствующий взгляд. Им покажется, будто невидимое облако на мгновение заслонило ваше лицо. Некоторые из них поймут, в чем дело, и постараются отвлечь вас или увести куда-нибудь подальше от этого места — так обычно алкоголика, справившегося со своим недугом, не оставляют надолго у стойки бара. Кстати, вы и будете похожи на алкоголика, который подавил свою пагубную наклонность, полностью перейдя на воду, но при этом осознает, что раньше, когда в его жизни присутствовало спиртное, она была более насыщенной, более богатой, более веселой. Некоторые признаются, что им стало скучно жить. Окружающие находят их более тусклыми, хотя и вполне симпатичными. Единственное достоинство пятой составляющей в том, что вы спокойнее относитесь к обычным невзгодам и неудачам, словно мореплаватель, который пересек ревущие сороковые и теперь сохраняет полную безмятежность при порывах ветра, когда все остальные дрожат от страха. Вы станете лелеять и холить утешительную мысль: ваш роман сделал вас более спокойным и сильным. Вы даже сумеете поверить в ценность этого обретенного дорогой ценой спокойствия — до тех пор, пока какое-то место, музыка, аромат…