Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверно, дырка в затылке, — Игорь передергивает плечами.
Не только ему становится дурно от этих слов. Меня с самого утра подташнивает. Наполненный озоном воздух бодрит, но от запаха влажной свежевскопанной земли мутит еще сильнее. Хочется быстрее уйти отсюда, но совесть уговаривает остаться и пережить это испытание до конца. Я поднимаюсь на мыски и смотрю поверх толпы. Со стороны я, наверно, кажусь обычной зевакой. Хорошо бы, так думали все вокруг. Темные очки остались дома, вместе с сумкой. Дома… Забавно. Мои мысли уходят в другом направлении, когда глаза встречаются с напряженным, даже суровым взглядом. Я мгновенно опускаюсь на всю ступню и даже пригибаюсь, пока мозг не подает сигнал: это Ира. Я снова аккуратно приподнимаюсь и наблюдаю, как подруга обводит толпу взглядом. Она стоит возле Олега и поддерживает его под руку. Удивительно, как только мамочка уступила кому-то место возле сына. Теперь понятно: свекровь подходит к гробу и откашливается, готовясь произнести речь. Можно было бы обойтись и без этого, но она не могла упустить шанс снова оказаться в центре внимания.
— У каждого человека есть два главных события в жизни, — громче, чем нужно, говорит она. — Это рождение и смерть. Между ними находится жизнь. Страшно, когда расстояние от рождения до смерти измеряется пятью крошечными шагами.
— Такое ощущение, что она готовилась по учебнику, — замечает Игорь. — Как к школьным урокам.
Я киваю и продолжаю слушать.
— Большинство собравшихся здесь задаются вопросом: зачем Бог забрал к себе ни в чем не повинного ребенка? Почему первыми из жизни уходят хорошие, чистые душой люди? Там, на небесах, Господу нужны именно такие. Он призывает к себе самых лучших, самых достойных.
При этих словах многие из присутствующих начинают всхлипывать. Выражение лица свекрови и ее голос остаются спокойными. Знаю, она никогда не любила Катю, но даже у посторонних людей сердце обливается кровью при виде детского гроба. Красивые слова проходят мимо моих ушей. Свекровь мастерски играет на чувствах присутствующих, но я не вникаю в смысл ее речи, а вместо этого оглядываю стоящих неподалеку людей. На некоторых лицах вижу отчуждение, кто-то явно скучает, большинство же по-настоящему переживает. Многие не сдерживаются и даже не пытаются скрыть слез. С каждой минутой голос свекрови становится все громче, не смотря на то, что присутствующие на похоронах соблюдают тишину. Кажется, она вот-вот сорвется на крик, не имеющий ничего общего с выражением горя.
Мне хочется заткнуть уши. Я поворачиваюсь к Игорю, чтобы предложить ему уйти. В этот момент взгляд ловит какое-то движение справа. Мы одновременно оглядываемся и, пораженные увиденным, охаем. Стоящие неподалеку люди оборачиваются, но, не заметив ничего особенного, продолжают слушать затянувшуюся речь. Тем временем Игорь хватает меня за локоть и спрашивает:
— Видишь?
— Да, — киваю, радуясь, что это не мираж, вызванный желанием узнать правду, а материальный объект, который вижу не я одна.
Объезжая выстроенные вдоль дорожки машины, к Катиной могиле приближается красная Мазда. Сквозь стекла я различаю два силуэта. Стискиваю зубы и сжимаю ладонь Игоря, дожидаясь, пока автомобиль остановится, а из него выйдут водитель и пассажир.
— Какой наглый, — замечает Игорь. — Подъехал к самой могиле.
— Не удивительно, — отвечаю я, когда распахивается дверца, и из машины вылезает мужчина средних лет. — Это начальник Олега.
— И бывший шеф Артура.
— Думаешь, он…
— Это многое объясняет.
— Например, что? — окончательно запутываюсь.
— Например, почему Артур проводил вечера с мужчиной, вместо того, чтобы клеить девчонок.
— Думаешь, он спал с начальником ради работы?
— А у него был выход? Престарелые родители, которых надо обеспечивать, безработица в городе, да еще мобильный телефон хочется…
— Так не пойдет, — вытащив каблуки из размякшей земли, направляюсь в сторону машины.
— Ты куда?! — хватает меня за запястье Игорь.
— Надо кое-что проверить.
— С ума сошла?! Тебя ж повяжут! Вон, за Олегом, два мента стоят.
— И правда, — удивляюсь, почему не заметила их раньше. — Садись на мотоцикл и жди. Если что, будь готов удирать.
— Постой! Зачем это? И так все ясно.
— Надо. Я должна быть хоть в чем-то уверена.
Вместо ответа Игорь надевает шлем.
Я в последний раз оглядываю толпу, загородившую тропинку к Катиной могиле. Чтобы очистить себе дорогу придется толкаться. Слишком опасно. Лучше обойти. Захожу в узкий лабиринт между оградами соседних могил. Ступаю как можно тише, хотя вряд ли звук моих шагов перекроет голос свекрови и гомон толпы, нарастающий с каждой минутой нудной лекции. Я все больше смещаюсь влево. Придется переступить через ограду, чтобы подобраться ближе к машине. Одной ногой я ступаю на чью-то могилу, вторая, от неожиданного крика, замирает на полпути.
— Тишина! — привычным учительским тоном приструнивает толпу свекровь.
По выработанному годами рефлексу взрослые, давно окончившие школу, люди замолкают и с виноватым видом опускают головы. Свекровь с довольной ухмылкой секунду наслаждается всеобщей покорностью. В этот момент установленную ею тишину нарушает скрип. До меня не сразу доходит, почему он кажется таким громким. Только когда все присутствующие на похоронах поворачиваются в мою сторону, чтобы посмотреть, кто, кроме них, посмел нарушить порядок, я замечаю, что зацепилась ногой за калитку. Она со скрипом поехала, ухватив меня за туфлю, а я по инерции продолжаю двигаться вперед.
Приходится смириться с судьбой. Я выставляю вперед руки, чтобы смягчить падение, а голову поворачиваю в сторону машины. Так и есть! Мои догадки подтвердились. Будет особенно обидно сесть в тюрьму, когда финал расследования так близок. Земля приближается, я отворачиваюсь, взгляд цепляется за гроб с телом Кати. Детское личико кажется старше, кожа натянута, как после неудачной пластической операции. Теперь понятно, почему гроб открыт: скорее всего, бумажный венчик на Катином лбу закрывает дыру в голове.
Колени опускаются на скользкую землю, пальцы утопают в грязи. Два полицейских переглядываются за спиной Олега. Ближний поворачивается к тропинке. Как легкоатлет с низкого старта, я вырываюсь из топкой грязи. Бегу по могилам, перепрыгивая ограды. Параллельно мне, по тропинке, несутся полицейские. У них на пути нет препятствий, зато меня подгоняет инстинкт самосохранения. Я во что бы то ни стало должна остаться на свободе. Непостижимым образом мне удалось добраться до убийцы. Осталось протянуть руку и схватить его за горло. Никто не помешает мне очистить свое доброе имя. Я перепрыгиваю последнюю калитку и оказываюсь в пяти метрах от мотоцикла. Впереди ждут препятствия сложнее могильных оград: люди в хвосте толпы оторопели, увидев несущуюся на них перепачканную женщину. На долю секунды я робею, но тут же расставляю локти, готовая растолкать всех на своем пути.