– Ладно, – говорит Басаргин. – Давайте по-серьезному говорить. Как они там оказались? Зачем пожаловали?

– Вы поторопились предупредить генерала Астахова. «Альфовцы» приехали раньше, чем я успел их допросить.

– Генерал тоже сетовал на торопливость своих бойцов, – усмехается Доктор. – Они попали в «зеленую улицу» и не застряли ни в одной пробке, хотя время рассчитывали именно со скидкой на это… В их присутствии, разумеется, допрашивать можно только при наличии адвоката или сажать Сохатого в одну камеру с задержанными[24].

– Это уже проехали, – возражает Сохатый. – Мне не нравится подвал Лубянки. Сейчас дело международное, и можно применять скополамин[25]. Любой прокурор подпишет санкцию.

– Но хоть что-то ты узнал?

– Узнал не я, узнал Халил Мадаев – пришедших. И Раздоев тоже узнал. Из этого я делаю вывод, что они встречались. Только следует узнать, где и при каких обстоятельствах. Оба парня сильно перепугались. Раздоев чуть язык не проглотил, а Мадаев настоятельно просил их убить… Говорит, что они уже задерживались и всегда откупались… Надо проверить. Задерживались скорее всего ментами.

– У наших ментов нет портретов людей, проходящих по международному розыску, – пытается Басаргин проявить объективность и защитить ментов.

– Но у них есть большая коллекция портретов по всероссийскому розыску, – возражает Тобако. – И Немой Палач там присутствует.

Телефонный звонок прекращает спор.

– Генерал Астахов, – сообщает Доктор и включает на телефонном аппарате спикерфон.

– Слушаю вас, Владимир Васильевич. – Басаргин склоняется над микрофоном.

– У меня к вам, Александр Игоревич, не совсем обычная просьба.

– Слушаю.

– Биржевик Забар, конечно же, проходит по розыску Интерпола?

– Конечно. Мы уже полюбовались его портретом и изучили все данные на него.

– В Лион, надеюсь, сообщить не успели?

– Не успели.

– Слава богу… А можете пока не сообщать?

– Не уверен в правильности таких действий, товарищ генерал… Задержание, пусть и непреднамеренное, произвел наш сотрудник. Человек проходит по розыску согласно нашим спискам. В данном случае я говорю не о премии, обещанной правительством США, а только о представлении успешной работы нашего бюро в Лионе. Там с нас тоже спрашивают соответственно, и в наших интересах отчитаться сегодня же…

– Тут есть некоторые тонкости. Единственное, что мы можем в данном случае предъявить Биржевику – незаконное ношение оружия… Больше у нас на него ничего нет. В сравнении с тем, что ему предъявляют американцы, это незначительный пустяк.

– И что?

– Вы знаете основные положения статей об экстрадиции?

– Только в общих чертах.

– Там есть такой пункт, что если задержанный сам выражает согласие на экстрадицию, его передают стороне, оформившей запрос, в течение суток. В противном случае мы имеем право запросить все документы, подтверждающие обоснованность ареста и экстрадиции, что может затянуться на длительный срок. У нас есть опасения, что, в случае, если Биржевик пожелает отправиться в Америку, мы ничего не сумеем из него вытянуть. А он, судя по всему, желает поступить именно так. Вы понимаете, чем вызвано это желание?

– Он не хочет срывать операцию, которую намеревался провести на территории России. Я думаю, у Биржевика есть уверенность, что с его арестом дело будет продолжено. А американцам его выдадут в любом случае, только позже. И он предпочитает американцев, но сразу. То есть заявляет, что вы обязаны отправить его сегодня же в Америку…

– Вот-вот. Верно мыслите. И потому мы решили пока официально не опознавать его. То есть мы заявляем, что задержали человека, похожего на Биржевика Забара, потому что информация об этом может пройти, помимо нас, от тех же террористов, и тогда нам не избежать дипломатических запросов, а это не всегда приятно. Террористы тоже понимают свою выгоду и догадываются, что Биржевик Забар в Америке для них гораздо безопаснее, нежели здесь… Но мы конкретного заявления делать не собираемся, и, насколько это возможно, будем тянуть время. Более того, мы заявим, что задержали двоих человек, похожих на него, и каждый утверждает, что именно он и есть Биржевик Забар… Понимаете тонкость?

Басаргин с улыбкой оглядывает своих сотрудников, взглядом призывая оценить генеральскую хитрость. Впрочем, к таким хитростям он сам привык за время работы в ФСБ и потому не особенно удивляется.

– Вы не можете экстрадировать двоих по одному запросу. И требуется время для уточнения. Время, в данной ситуации, на вашей стороне.

– Правильно.

– А где вы второго взяли?

– Они на каждой привокзальной площади толпами собираются. И искали даже не слишком долго. Нашли похожего бомжа. Чуть-чуть подчистили, вымыли, загримировали. С его согласия. В тепле и при постоянной кормежке ему живется лучше… И, понимаете, какое мы создали положение? Такое положение вы и можете описать в своем докладе руководству в Лион. Вы взяли одного, мы взяли второго. Думаю, мы недолго будем оспаривать лавры первенства один у другого. Разберемся. Прокурор не будет против применения психотропных средств, а если это не поможет, попросим у вас Лосева. Как смотрите на такое предложение, Александр Игоревич?

– Я думаю, – улыбается Басаргин при взгляде на невозмутимого Сохатого, – что Дым Дымыч поверит вам на слово.

– Не понял…

– Дым Дымыч поверит, что вы не «прокинете» его в вопросе американской премии. Это шутка, товарищ генерал.

– Итак, договорились?

– Договорились.

Едва Доктор отключает спикерфон, как звонит Ангел.

– У нас самые последние новости из Чечни. Разговаривали с Кордебалетом. У него как раз был сеанс связи… Там завершена операция, в результате которой уничтожены значительные силы боевиков. Больше тридцати человек захвачено в плен, среди них несколько эмиров-террористов. Единственная неприятность – сумел уйти Абдул Мадаев и унести с собой, предположительно, миллион долларов.