Алеша немного постоял, словно собирался с духом, затем нерешительно направился к дубу. Спокойный артист и молчаливый, растерянный Пирогов поплелись за ним. Они подошли к дубу. Алеша посмотрел на толстые ветви, на пятна крови под дубом и тихо спросил:

— Что было потом?

— Потом? — Артист испытующе посмотрел на Алешу. — Вы точно хотите это знать?

— Да.

— Судя по всему… его сбросили с обрыва в реку.

Алеша пристально посмотрел на артиста, словно отказывался верить в такую жестокость, затем шагнул к краю обрыва и вгляделся в воду.

— Здесь быстрое течение, — сказал, медленно подходя, артист. — Его наверняка отнесло. Если только они не привязали к его ногам камень. В любом случае искать не имеет смысла.

— Он умер?

— А вы как думаете?!

Подошел хмурый и встрепанный Пирогов.

— Алеша, идальго прав, — пробасил он виновато, но в то же время настойчиво. — Мы не сможем его найти. К тому же здесь небезопасно. Его мучители могут быть где-то рядом.

Алеша вытер грязным кулаком сухие, блестящие глаза. Повернулся и резко спросил:

— Зачем они его пытали?

— Кто знает? — пожал плечами артист. — Может, расспрашивали о нас. Мы ведь с вами беглые преступники. А может, просто куражились.

— Как это — куражились? — с ужасом спросил Алеша.

— Просто. Выпили горилки и…

— Помолчите, идальго, — оборвал его Пирогов. Он обнял Алешу за плечи и мягко сказал: — Идемте, мой друг. Мы ничем уже не сможем ему помочь. Идемте.

Они медленно побрели к телеге. Поравнявшись с телегой, Пирогов обернулся к артисту и вдруг сказал:

— Зря вы велели потушить костер.

— Вот как? — Артист дернул уголком рта. — Кажется, это вы пытались прикрыть пламя своим роскошным опереточным камзолом.

— Я понял всю бесполезность этой затеи и оставил костер в покое. А вы…

— Перестаньте, господа, — попросил Алеша.

Пирогов замолчал. Но молчал он недолго. Покосившись на артиста и заметив, что тот усмехается в усы, Пирогов налился кровью и презрительно проговорил:

— Давно хотел вам сказать, господин итальянец, не так уж вы и сильны. Вся ваша сила в ножичках да в этом вашем пистолетике. Без них вы ничто. Зеро. Абсолютный нуль.

— Вы в самом деле так думаете? — спокойно осведомился артист.

Пирогов не удостоил его ответом, лишь сплюнул себе под ноги. Артист и на этот раз остался невозмутим, но его губы слегка побелели, а на щеках проступили пятна румянца.

— Вот что, Пирогов, — спокойно и устрашающе внятно проговорил артист, — вы сейчас же заберете свои слова обратно.

— Я? Обратно? — Пирогов усмехнулся и проговорил, сощурив глаза: — А жирно вам не будет, господин циркач?

На этот раз гневная бледность тронула и щеки артиста.

— Сейчас я покажу вам пару фокусов без ножей и пистолетов, — сказал он.

— Сделайте милость! — ответил Пирогов.

Артист снял с головы шляпу и отбросил ее в сторону. Пирогов широко расставил ноги, приняв боевую стойку, и слегка пригнул голову, глядя на артиста пылающими глазами. Он почти на голову возвышался над противником, но тот, несмотря на худощавую фигуру, был очень широк в плечах и мускулист.

Артист сделал слабое движение рукой, и этого оказалось достаточно, чтобы Пирогов, взревев, как медведь, ринулся в атаку. Он с разбегу налетел на артиста, сшиб его с ног и подмял под себя. Но в последний момент, уже коснувшись спиной земли, артист как-то сумел извернуться и выскользнуть из-под огромной туши. Он в мгновение ока вскочил на ноги и нанес Пирогову сокрушительный удар кулаком в голову. Любого другого такой удар мог бы если и не убить, то лишить сознания, но череп Пирогова был сделан из чрезвычайно крепкого материала. Пошатнувшись, он снова ринулся в атаку.

Алеша смотрел на дерущихся удивленно, затем удивление сменилось полным равнодушием; он повернулся и опять отошел к реке. Сел на краю обрыва и стал смотреть на воду. У него за спиной слышались пыхтенье противников и звуки наносимых ударов.

— У Бога счастья не прошу и молча зло переношу, — тихо проговорил Алеша, глядя на серую воду.

Минут через десять Алеша поднялся на ноги, отряхнул штаны и побрел к телеге. Противники все еще боролись. Правда, борьба их носила теперь весьма специфический характер. Сцепившись мертвой хваткой и тяжело дыша, они смотрели друг другу в глаза. Лица обоих бойцов были перепачканы кровью. Одежда потемнела от грязи. Но сдаваться ни один из них, похоже, не собирался. Алеша остановился возле противников, равнодушно на них посмотрел и поинтересовался:

— Долго еще?

— Скоро… закончим… — свирепо пообещал, пыхтя и обливаясь потом, Пирогов.

— Да… Недолго осталось… — так же свирепо подтвердил артист.

— Как хотите, — пожал плечами Алеша. — Можете оставаться здесь хоть до второго пришествия.

Он отвернулся и отошел от них. Еще около минуты противники стояли в полном молчании. Первым заговорил артист.

— Господин Пирогов… — сказал он, хрипло дыша, — прошу прощения, что отнимаю вас от столь важного дела… но… вам не кажется, что мы выглядим несколько… нелепо.

— Кажется… — так же хрипло ответил ему Пирогов.

— Возможно, нам стоит… временно прервать турнир… и заключить перемирие?

— Я не против, — ответил Пирогов.

— Можете ли вы гарантировать, что если я расцеплю руки, вы тут же последуете моему примеру?

— Можете на меня рассчитывать.

Противники расцепили объятия и выпрямились. Некоторое время они стояли друг против друга, восстанавливая сбившееся дыхание, затем артист произнес:

— Позвольте вам заметить, господин Пирогов… Если вы станете рассказывать о том, что ходили на медведя в одиночку, я этому поверю.

— Со своей стороны я утверждаю, что вы просто рождены для подобной охоты, — сказал Пирогов.

Обменявшись таким образом комплиментами, бывшие противники пожали друг другу руки и вместе отправились к реке — смывать с лица и с одежды следы недавней битвы.

Алеша посмотрел им вслед и тихо всхлипнул.

— И они говорят, что я ребенок, — проговорил он дрогнувшим голосом. — Миронова убили, замучили до смерти, а их не интересует ничего, кроме собственных амбиций. Они уже забыли о нем. Словно его никогда не было. Словно он не надеялся на них, не рассчитывал на их защиту… Как же так?

Алеша отвернулся.

За спиной послышались голоса. Артист и Пирогов возвращались с реки, весело и беззаботно беседуя.

— Ну что, мой юный друг, пора в дорогу! — сказал, подходя к телеге, Пирогов.