– А леди Уэнтуорт, Миллисент, она уже была его женой, когда он приобрел Мелбери-Холл?

– Нет! Но в очень короткий срок он заполучил и ее, – с горечью ответил мистер Каннингем. – Мелбери-Холл дал ему статус. Молодая жена благодаря своим деньгам и родовитости открыла ему путь в высшее общество.

– А ваши труды привели хоть к какому-то улучшению?

– Да! Кое о чем мы договорились со сквайром по настоянию лорда Стенмора. Он разрешил африканским детишкам посещать мои занятия по пятницам. Приглашать преподобного Тримбла к умирающим. Вызывать доктора при переломах костей. Но за каждый шаг, который мы предпринимаем для блага этих несчастных, приходится платить высокую цену.

Впереди темнокожий мальчик пытался перетащить через дорогу волокушу, доверху груженную дровами.

– Какую цену, мистер Каннингем?

– Побои. Разлученные семьи. Многие, не выдержав, сводят счеты с жизнью.

– Здесь? В Мелбери-Холл? И все это сходит сквайру с рук?

– Закон на его стороне. Каждая смерть считается случайной. Никто не жалуется, поэтому нет оснований для судебного разбирательства.

– Не может быть, чтобы никто не протестовал. Ребекка осеклась, увидев, что мальчик поскользнулся и упал.

Они остановили лошадей. Но прежде чем Ребекка успела спешиться, мальчик вскочил и потащил волокушу дальше.

– Это непосильный груз, Изриел, малыш! Ты завяз в колее.

Мистер Каннингем, спрыгнув с лошади, подошел к юному работяге. Придерживая волокушу, он помог вытолкнуть ее из колеи, когда Изриел в очередной раз напрягся. Тропа за ухабистой дорогой плавно спускалась вниз к извилистой речке.

– Сегодня пятница, дружок. Я думал, ты в Роще – ждешь урока.

– Я не смогу сегодня прийти на занятия, мистер, – сказал мальчик.

Босой, в рваных штанах, он был с виду не старше Джейми. И Ребекка с болью подумала о том, что даже ребенок не может избежать порабощения.

Когда мальчик поднял голову, Ребекка и мистер Каннингем увидели на его лице кровоподтеки.

– Что с тобой случилось, Изриел? Он не ответил.

– Кто тебя избил? Уж не Миклби ли постарался? Я предупреждал этого надсмотрщика. Я говорил ему, чтобы не смел бить детей.

Изриел будто ничего не слышал и не сводил глаз с Ребекки.

– Изриел! Меня зовут миссис Форд. Я живу в Солгрейве, где собираюсь провести часть лета. Мы соседи.

Его взгляд блуждал по ее лицу.

– Да, мэм, – наконец произнес он едва слышно.

– У тебя из губы идет кровь, я могу тебе помочь? Он снова потупился.

– Пустяки, мэм.

Она вынула носовой платок и протянула ребенку.

– Прости. Ты уже взрослый и можешь сам о себе позаботиться.

Он уставился на кружевной платок в ее руке.

– Возьми. И приложи к губе. Изриел не шелохнулся.

– Оставь его себе.

Он протянул руку и взял платок.

Но вместо того чтобы приложить к губе, закрыл глаза, вдохнул легкий аромат лаванды, и когда открыл глаза, в них блестели слезы.

– Благослови вас Господь, мэм, – прошептал мальчик, сунул платок за пазуху, повернулся к волокуше и потащил ее вниз по склону.

– В Мелбери-Холл много таких, как он?

– В Роще проживает с десяток детей африканского происхождения. Некоторые здесь родились, других привезли сюда вместе с матерями с плантаций сквайра на Ямайке. Но Изриел – единственный, у кого нет родных. Может быть, поэтому с ним обращаются хуже, чем со всеми остальными.

Ребекка поняла, почему Миллисент была накануне в таком подавленном состоянии, и на душе у нее стало тяжело.

– Кто этот Миклби, которого вы упомянули?

– Он самый жестокий из всех надсмотрщиков, когда-либо работавших у сквайра. Сущий изверг, то и дело пускает в ход кулаки.

Некоторое время они ехали молча. Ребекку вывел из задумчивости голос мистера Каннингема.

– Здесь наши пути расходятся, – сказал он, когда они достигли дороги, ведущей к господскому дому. Он указал жестом на въезд во двор. – Кто-нибудь из грумов присмотрит за вашей лошадью, а мажордом доложит леди Уэнтуорт о вашем прибытии.

– А где вы проводите свои уроки, мистер Каннингем?

– Сначала я загляну на кухню, мэм. Этот час отведен юным чадам прислуги. Затем поеду к бугру, который виднеется вдали за лощиной. Это место называется у них Рощей. Там стоят хибары невольников.

– Миссис Тримбл обмолвилась, что вам, возможно, нужна помощь для проведения занятий. После встречи с леди Уэнтуорт я, если позволите, навещу вас в Роще?

– Мне не хотелось бы вас затруднять, миссис Форд.

– Но это мое собственное желание, – промолвила Ребекка.

– Должен предупредить, что роща Гроув – не самое подходящее место для леди, миссис Форд.

– Это меня не волнует, мистер Каннингем, – сказала Ребекка. – Увидимся в Роще. – С этими словами Ребекка направила лошадь к особняку.

– Ее зовут Ребекка Невилл, – произнес Оливер Берч. Проделав длинный путь, прочесав самые неспокойные кварталы Бристоля, Дартмута и водораздела Темзы, он в этом не сомневался. – Во всяком случае, это имя она носила десять лет назад, когда покидала Англию.

– Что еще? – осведомился Стенмор. Ребекка ему сказала, что всю жизнь прожила в колониях. Но говорила неуверенно, смущаясь, словно что-то скрывала.

– Вместе с Элизабет они поднялись на борт корабля. Элизабет почувствовала недомогание. Вскоре плывшие на судне пассажиры поняли, что женщины договорились о судьбе Джеймса еще до начала путешествия. Собранная мной информация не оставляет в этом никаких сомнений.

Стенмор вспомнил их утренний разговор с Ребеккой. Она, как обычно, беспокоилась о Джеймсе, и, когда Стенмор плохо отозвался об Элизабет, вступилась за нее. Это свидетельствовало о том, что они были знакомы.

– Вызывает некоторое недоумение, – продолжал адвокат, – что никто из родственников и друзей вашей покойной супруги не имеет ни малейшего понятия о миссис Форд.

– Значит, она была среди тех, кто помогал Элизабет во время родов. Кого нанял врач, пользующий моего отца?

– Каждый из них доподлинно известен. Она не из их числа. – Берч просмотрел список имен на листке бумаги, который держал в руке. – Но может быть, ваше сиятельство знает еще кого-нибудь, кого мне следовало бы допросить.

– Досадно, что возница погиб во время того несчастного случая.

– Уверен, он бы с вами согласился, милорд.

Стенмор бросил на адвоката уничтожающий взгляд.