С ней не проходили такие штучки, как с Джессикой, когда он благородно возвращал якобы оброненный ею где-то бумажник, туго набитый деньгами, и она верила в его бескорыстность.

Джессика хотя и сетовала, что он исчез из ее жизни, но заявлять в полицию на него не стала.

В случае с Фредой Теренс готов был если не полюбить ее, то проникнуться к ней уважением, но она успела раскусить его и установила ему испытательный срок.

Теперь ему приходилось решать — ждать ли хозяйку подобно покорной собачке, унижая себя, или искать другие шансы.

Просматривая бесполезные для него, но аккуратно скопированные Фредой финансовые бумаги ее покойного мужа, Теренс догадался, что к его смерти она готовилась тщательно и заранее. Умнее женщины он не встречал.

Он продолжил обыск по всему дому, просмотрел стенограммы деловых совещаний совета директоров компании, где председательствовал покойный Говард. Это-то она зачем хранила?

У нее было множество заверенных копий его завещания, свидетельства о рождении и о смерти. Свидетельство о рождении Фреды лежало в этой стопке на самом верху, как и свидетельство на владение какой-то машиной, какого-то коттеджа и страховка на них. И опять бесконечные протоколы совещаний совета директоров.

Единственной пользой, которую Теренс извлек из этих скучных исследований, было то, что он научился досконально копировать подпись мертвеца.

Он заполнил целые листы образцами подписи Джона Говарда Фиппса — и небрежно, и четко, и добился полного сходства. Под бдительным оком банковского или почтового клерка это будет сделать труднее, но тут оставалось надеяться, что нервы его не подведут.

Позже вечером, когда Теренс устроил себе одинокий ужин — сварил сосиску и добавил консервированные бобы в томате — он подсчитал с карандашом в руках, чем располагает. Его состояние составило всего четырнадцать сотен фунтов. Карьеру альфонса нельзя было назвать блестящей.

«Проблема не в том, с кем ты работаешь, а в том, как ты работаешь, — твердила ему Кэрол. — Тебе не хватает нахальства».

Он снова просмотрел бумаги и наткнулся на коричневый конверт с адресом Спринг-клоуз, 5, Хэмпстед. Туда был засунут договор пятилетней давности о покупке в совместное владение Джона Говарда Фиппса и Фреды Фиппс того самого чудовищного дома, в котором он сейчас находился. Других документов, связанных с обладанием недвижимостью, — налоговых деклараций, счетов от газовой, электрической и прочих компаний там не было. Он вспомнил слова Фреды, что за все уплачено надолго вперед.

Наполеоновского величия идея тут же осенила Теренса, хотя его трусливое нутро дрожало от страха при одной мысли о воплощении этого плана.

Этот дом не был упомянут в завещании, а выдать себя за его владельца — живого и благополучного Джона Говарда Фиппса — не составит труда. Все документы на дом в его руках. Подделывать подпись он научился. Сбыть этого архитектурного уродца с рук — и у него уже реальный капитал.

Джейсон устроился в детском сиденье, когда-то предназначенном Джеймсу, и теперь обнимал пушистого кролика, подаренного ему Мопсой. У Бенет мелькнуло подозрение, что Мопса стащила его из груды уцененных игрушек и вынесла из магазина под одеждой — слишком уж был у нее довольный вид.

У них существовала договоренность, что Мопса будет вести себя пристойно, но скандалить с матерью Бенет не стала.

Джейсон со всех сторон был окружен чемоданами и сумками Мопсы. Это была та же прогулочная коляска, на которой Мопса уволокла когда-то свою добычу. Никто не обратил на старую коляску внимания, пока Мопса катала мальчика по универмагу.

Джейсон подрос и поправился. «Или это только плод моего воображения?» — подумала Бенет. Он даже стал выглядеть симпатичнее. Или это тоже иллюзия?

Когда Мопсы здесь не будет, через час или два, как поведет себя Джейсон? Поднимет ли истошный крик? Но никто не посмеет упрекнуть Бенет, что она травмировала похищенного ее безумной матерью ребенка. Бенет, наоборот, заслуживала благодарности за то, что хоть как-то привела его в порядок

— Это будет такая радость — увидеться снова с твоим отцом, — сказала Мопса. — Мы никогда не расставались на столь долгое время.

Бенет сомневалась, что встреча будет такой уж теплой, а перерывы в их общении, когда Мопса проводила время в клиниках, тянулись иногда месяцами.

— Наша супружеская жизнь почти не прерывалась. Мы привыкли спать в одной постели.

Прошлой ночью в телефонном разговоре отец высказался несколько иначе: «Может, ты еще месяц подержишь ее у себя?»

И Мопса, перехватив параллельную трубку, услышала эти слова и заискивающим тоном начала говорить, что ничто не удерживает ее в Лондоне, и все тесты она прошла.

Отец отнесся к ее заявлению без энтузиазма. Он имел три недели нормальной жизни там, в Испании, и вот его каникулы кончились. Бенет была рада избавиться от тяжкого бремени, но сочувствовала отцу, зная, что его ожидает с возвращением Мопсы домой.

Отъезд Мопсы в Испанию проходил в более для нее комфортных условиях, чем ее прилет. Там, на континенте, было гораздо теплее, а рядом не капризничал, не шмыгал носом и не задыхался несчастный Джеймс.

Джейсон вел себя в машине спокойно, и путешествие до Хитроу прошло бы нормально, если бы Мопса вдруг не ляпнула под конец:

— Мы еще в пути, а уже пора укладывать Джеймса в постель.

Слова матери оказали на Бенет такое же воздействие, как нож, извлеченный Мопсой из сумки нелепого красного цвета, когда ей было четырнадцать. Тогда был поезд и совсем другая обстановка, но воспоминания хлынули волной.

Мопса ничего особенного не имела в виду. Это просто сорвалось у нее с языка. Джеймс ее никогда не интересовал, еще меньше, чем Джейсон. Они слились в ее затуманенном сознании, как два мальчика одного возраста, и когда Бенет попыталась однажды втолковать матери, что Джеймс умер, а Джейсон принадлежит другой семье, у которой она его выкрала, та лишь пожимала плечами: «О чем ты говоришь? Не понимаю, при чем тут я?»

В Хитроу в газетном и книжном киосках высилась пирамида из «Брачного узла», которая таяла на глазах. Люди покупали книгу, чтобы читать в самолете. Роман действительно стал бестселлером.

Собственное умиротворенное лицо на обложке лишний раз напомнило Бенет, что ей, избавившись наконец от Мопсы, придется пройти огонь, и воду, и медные трубы. Возвращение Джейсона так просто ей не обойдется. Но она должна выйти из этого тяжелого испытания с высоко поднятой головой. За ней есть тыл — имя Бенет Арчдейл, автора бестселлера. Она — личность, в отличие от расплывчатого призрака, каковым можно считать Мопсу.

Однако что бы она ни сделала, каких бы высот ни достигла, над ней будет вечно висеть, как свинцовая грозовая туча, память о том, что когда-то она якобы украла у кого-то ребенка. Если кто-либо вздумает писать ее биографию, он, конечно, не обойдет вниманием этот факт.