* * *

Между тем доступ в Белый дом позволил мне раскрутить еще одну нерешенную проблему. В апреле 1961 г. я рассказал Гарри Роуэну о ситуации в Ивакуни. Его босс Пол Нитце отвечал за связи в военной сфере с зарубежными странами и в том числе за соглашения о военных базах. Во времена Макнамары он был уполномочен регулировать наши отношения с Японией, а следовательно, вопрос о возможном нарушении договора в Ивакуни находился в его компетенции. Гарри попросил меня изложить проблему в письменном виде для Нитце и для обеспечения безопасности напечатать справку собственноручно в его кабинете. Напечатав справку, я поставил на ней гриф «Совершенно секретно – лично Полу Нитце».

Пометка «лично» не считалась грифом секретности, она служила для указания адресата и того, что документ не подлежит обычной рассылке по агентству или ведомству, не должен копироваться и передаваться кому-либо, кроме лица, обозначенного в шапке. Документ предназначался исключительно для этого лица. Необходимость такой пометки объяснялась тем, что в офисе помощника министра обороны по вопросам международной безопасности работали по большей части находящиеся на действительной службе офицеры разных родов войск. Теоретически они напрямую подчинялись помощнику министра и его начальнику, но на практике их карьера зависела от взаимоотношений с прошлым и будущим начальством в своем ведомстве. Поэтому они поддерживали связи и информировали свои штабы обо всем, что могло представлять для них интерес. Таким образом, поскольку ВМС и Корпус морской пехоты могли воспротивиться вмешательству Нитце в их практику, было крайне важно оттянуть их ознакомление с намерениями помощника министра обороны.

Я подробно описал все, что знал о ядерном оружии на борту десантного корабля San Joaquin County, и то, как получил эти сведения. Я также привел всесторонний анализ «за» и «против» с учетом того, что у любого, впервые услышавшего о таком ненормальном положении, наверняка возникнет мысль о существовании какого-нибудь особого оправдания ситуации. Я сообщил, что, с точки зрения офицеров этого театра военных действий, в подобном положении вещей нет никакого стратегического или технического смысла, мы не получаем никакого существенного военного преимущества, которое компенсировало бы очевидные дипломатические риски.

Причина, по которой самолеты Корпуса морской пехоты на базе Ивакуни быстро получали доступ к ядерному оружию, объяснялась тем, что морская пехота входила в состав ВМС и участвовала в десантных операциях, а у ВМС была возможность и желание обеспечить их снабжение со стоящего поблизости десантного корабля. Надо полагать, что у ВВС аналогичное желание не возникало просто потому, что постоянно держать в воздухе над базой в Японии топливозаправщик KC-97, груженный ядерными бомбами, было невозможно. Если бы еще от такого шага выигрывало множество баз ВМС. Так нет же – серьезное нарушение международного договора касается ничтожной доли вооружений на одной-единственной базе. А политический риск при этом практически такой же, как если бы дело касалось множества баз.

Нитце назначил ответственного за работу с моей справкой. Он дал указание своему помощнику Тимоти Стенли заняться проблемой, а Стенли попросил меня переписать справку так, чтобы с нею могли работать другие сотрудники аппарата. В конечном итоге мне показали целый ряд отчетов по этой проблеме. Все предоставленные мною факты были подтверждены. Специалисты по международным отношениям в аппарате ISA также подтвердили, что мы имеем дело с явным нарушением буквы и духа договора о взаимной безопасности с Японией.

По их заключениям ситуация в Ивакуни резко отличалась от случаев кратковременного захода авианосцев в японские порты и даже от возможности исполнения наших планов по тревоге. Действия San Joaquin County квалифицировались как постоянное размещение. Нельзя было даже сказать, что судно стоит «в водах, а не на территории», поскольку из-за ничтожного расстояния до берега оно по всем правовым критериям считалось находящимся на территории Японии. Ответы также подтвердили чрезвычайно высокую рискованность ситуации и указывали на необходимость немедленного изменения положения.

Вместе с тем появилась и кое-какая новая информация. Один из сотрудников аппарата сообщил, что сначала он встретился со специальным советником министра обороны по атомному оружию и атомной энергии Джеральдом Джонсоном, которому полагалось знать все о месте размещения каждого ядерного боеприпаса в мире, включая опытные образцы и боеприпасы, находящиеся в стадии изготовления. У специального советника был огромный скоросшиватель, в котором находились данные о текущем размещении всех принятых на вооружение боеприпасов в мире. Сведений о размещении ядерного оружия в Японии не было. Ни одно судно с ядерным оружием не располагалось там. Фактически этот скоросшиватель отрицал существование описанной мною ситуации.

Когда сотрудник Нитце стал настаивать, Джонсон, который в силу своей позиции прямого представителя министра обороны имел очень высокий статус, поднял трубку и позвонил своему коллеге в ВМС. Тот ответил, что ничего подобного не существует и моя история безосновательна.

Вместе с тем, воспользовавшись названием десантного корабля, которое я сообщил, сотрудник Нитце довольно быстро обнаружил, что San Joaquin County, по данным ВМС, базируется на Окинаве. Дальнейшие расспросы показали, что это было всего лишь прикрытие с целью обмана специального советника и его босса, а на самом деле судно постоянно находилось в Ивакуни, за исключением нескольких месяцев раз в три года, когда его ремонтировали на Окинаве. По случайному совпадению в момент расследования судно как раз вернулось на Окинаву для очередного переоснащения, которое должно было занять месяц или немного больше.

Обман министра обороны в отношении места расположения ядерных боеприпасов был грубейшим проступком с точки зрения бюрократии. Никто из читавших отчет не мог не обратить на это внимания. Бюрократическое решение этой проблемы было очевидным. Все, что следовало сделать, это оставить десантный корабль там, где он есть, на Окинаве. Персонал аппарата рекомендовал Нитце немедленно доложить об этом Макнамаре. Был подготовлен проект директивы для Макнамары с приказом не возвращать корабль в Японию. Макнамара подписал ее и отправил главнокомандующему ВМС адмиралу Арли Берку.

Что произошло потом, мне рассказал Гарри Роуэн. Вскоре после того, как была подписана та директива, Нитце на одном из совещаний по другому вопросу в офисе Макнамары встретился с адмиралом Берком. После совещания Берк пригласил Нитце зайти к нему в кабинет, находившийся в другой части Пентагона. Когда они пришли туда, Нитце сразу увидел лежащую на столе «термокопию» (предшественницу ксерокопии – довольно нечеткий дубликат на тонкой коричневатой бумаге) моей справки с грифом «совершенно секретно – лично», которая предназначалась одному Нитце и не предполагала копирования.

Было очевидно, что какой-то из офицеров, работавших на Нитце, увидел мою справку, скопировал ее и передал копию адмиралу Берку. Помимо этого на столе лежали копия отчета о расследовании ISA и директива Макнамары.

Берк начал обсуждать мою справку и отчет, не сказав ни слова о том, как они оказались на его столе. Как Нитце сказал потом Гарри, «Берк был в бешенстве». Он был известен своими приступами гнева, но подобная выходка перед помощником министра обороны стала неожиданностью для Нитце. Берк не пытался ни отрицать факты, ни оправдать что-либо. Единственное, что он выпалил, так это «Как смеете вы, штатский человек, совать нос в вопрос перемещения кораблей ВМС США?».