Молодой идеалист вошел как-то на удивление робко. Хотя в движениях чувствовалась выучка легионера с северных границ, а подвернутая на бедре тога с сиреневым узором была явно не из простого полотна, в целом вид посетителя был скорее плачевный, нежели грозный. Отчасти из-за горестного выражения лица, отчасти оттого, что визитер периодически по-рыбьи открывал и закрывал рот, как человек, которому только недавно вправили вывихнутую челюсть.

Голый диктатор недолго вглядывался в него, чтобы узнать.

– Плющ, выйди! – велел он.

Зеленоватый раб поглядел удивленно на хозяина, потом, с внезапной и тем более жуткой злобой, – на безусого юнца. Фыркнул и, пойдя прямо на него, успел шепнуть: «Тварь развратная», после чего вышел, вежливо задернув за собой штору, но едва не сорвав ее при этом с золоченых колец. Но больше милосердное солнце обращает внимание на попытки дискобола сшибить светило с небосклона, чем озаботился диктатор демаршем своего дальневосточного сотрудника.

– Что скажешь, малыш? – спросил Лулла тихо и без всяких лирических обертонов в голосе.

– Получив ранение на боевом задании, – несмело, хотя и твердо проговорил юноша, – и оказавшись перед риском потерять объект слежки из поля зрения и контроля, я, согласно кодексу братства Деяниры, сперва уничтожил объект, а потом, как говорят аравийские ныряльщики за жемчугом, лег на дно. Но как только я нашел в холмах знахаря, умеющего вправлять челюсти…

– Уничтожил, говоришь, объект? – задумчиво переспросил Лулла, почесывая густую поросль волос в районе пупка.

– Таковы были твои собственные инструкции, – голосом, в котором одновременно слышались сознание собственного достоинства и униженная мольба, напомнил юноша. – Задача ставилась, как препровождение изгнанного философа лично к тебе, но допускалась и попытка перехвата этого стратегического мыслителя на подходе к Городу потенциальным противником. В этом случае уничтожение философа становилось основной целью моего задания. Я вошел к нему в доверие в качестве страждущего познаний отпрыска на далеких границах империи…

– Историю плаванья аргонавтов можешь тоже не пересказывать, – со спокойной иронией остановил обстоятельное повествование Лулла. – Сейчас нас интересует последний акт нашей комедии. Кто вас остановил на подступах?

– План был задуман умно и хитро, – затараторил юноша, незаметно озираясь, ибо не мог понять, где орудия пытки и не является ли их отсутствие наиболее зловещим предзнаменованием. – Мы столкнулись с хорошо вооруженной группой варваров, да и не варвары это были, ох, не варвары!

– Понимаю, это были Эринии, богини судьбы и рока, – голосом, не сулящим особенного благополучия, договорил кесарь. – Чего ты дергаешься, как баба? Ты дело говори.

– Так я и говорю, – совсем потерялся представитель братства Деяниры. – Они предстали перед нами на древнем капище в самых причудливых обличиях, но, поверь, не казались опасными. Во всяком случае, Учитель… то бишь объект наблюдения, приблизился к ним и вступил в словесный контакт. Я опасался ловушки и отговаривал его, но, будучи связан легендой…

– Все ясно, – перебил диктатор, – тут вас сгребли.

– Две отлично подготовленные группы захвата! – с возможной внушительностью проговорил юноша. – Причем с двух диаметральных направлений. Мы оба тут же обнажили свое оружие…

– Что ты подразумеваешь под этим словом? – мрачнее мрачного усмехнулся Лулла.

Юноша, как ни подавлен он был, обиделся.

– Вот что я подразумеваю! – сдержанно, вполголоса, чтобы не слышали за шторой, взвыл он, доставая из складок тоги медный меч, носящий следы соприкосновения с пистолетной пулей девятого калибра. – Нас обезоружили сперва при помощи неизвестного мне оружия, а затем при помощи приемов неизвестной борьбы!

– Знаешь, со сколькими неизвестными решается уравнение, даже простое, не квадратное? – невесело спросил владыка империи-республики, массируя надбровные дуги. Встал, прошелся по зале. – Или вас этому в братстве Деяниры не обучают? Допустим, попали в плен, со всяким бывает, в конце концов, и великий Юлий у пиратов пару дней гостил. Но потом великий Юлий разыскал каждого и всех, как и обещал, повесил. Как поступил ты?

– Лишь вернулось ко мне сознание, я понял, что объект по-прежнему рядом. Один из варваров допрашивал его, потом повернулся и ушел. Разговор велся знаками, и, будучи связанным, знать его содержания я не могу, но, пользуясь их занятостью, сумел высвободить руки…

– И?

– Не найдя своего меча, воспользовался этим, погнутым, но все еще острым.

Повисла тишина.

– Перстень? – спросил Лулла спокойно, протянув руку.

Парень с погнутым мечом в руках ссутулился еще больше, чем когда вошел.

– Его не было на пальце объекта.

В зале лязгнуло – это диктатор единым, хорошо отработанным движением обеими ладонями сдавил с боков лезвие меча в руках у посетителя, крутанул так, что рукоятка сама собой въехала тому в солнечное сплетение и натолкнулась на бляху скрытого под тогой панциря. Но и опосредованного удара хватило, чтобы повергнуть визитера наземь.

– Брось ты валяться, – с отвращением ополаскивая руки в ванне, пробурчал Лулла, – не так уж и больно. Я скорее поверю, что ты, брат Деяниры, зарезал не того, чем в то, что беглый по своей воле расстался с перстнем, из-за которого, в сущности, был сослан, да и возвращен тоже.

– Верь мне, великий! – простонал юноша, осторожно становясь на четвереньки.

– Вот не надо! – замахал руками диктатор. – Не надо тут соблазнительных поз и трогательных изгибов! Я тебя послушал, теперь послушай меня. Твой объект наблюдения уже дней десять как в Городе. Разумеется, примкнул к группе Гевария и уже разработал им программу, о которой говорят: «Ни фига себе загнул!». Это его почерк, согласись, – дерзко до фарса, но эффективно до крайности. И главное, на пальце у него цел-целешенек твой любимый перстень.

Брат Деяниры некоторое время слушал, тараща глаза и медленно качая головой из стороны в сторону.

– Спрашивается, – с грамотным жестом трибуна, сопровождающим не требующий ответа вопрос, заключил Лулла, – за каким Хроносом я отдал братству Деяниры несколько прекрасных отшлифованных алмазов? Затем, чтобы они выделили мне в помощь наиболее квалифицированного сотрудника или чтоб ты тут раком ползал?

– Этого просто не может быть! – застонал юноша. – Это подлог! Это самозванец! Это фальсификация, в конце концов!

– Сколько умных слов! – деланно всплеснул руками диктатор. – А ты не слыхал о таком старом приеме, как двойники? А ты не догадывался, что лучшее время для подмены, это когда ты валяешься в несознанке? А ты уверен, что это нападение было для твоего объекта такой уж неожиданностью и что он заранее не расколол тебя, пытливого ученичка, и не припомнил каноны твоего братства, предписывающего уничтожать все, до чего сами не можете дотянуться?

– Не говори плохо о братстве! – умоляюще прошептал юноша, озираясь. – Ты можешь убить меня на месте, но…