Считаные секунды понадобились Стасу, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию. Хотя чего тут было анализировать: он как был вне закона, так вне его и остался. Правда, если ранее Гордеев исполнял роль неприметной мышки-норушки, то после короткого знакомства с дрезденской полицией, выразившегося в паре сломанных ребер служителю закона, он автоматически переходил в образ зайки-побегайки.

Станислав досадливо мотнул головой. Что-то его на русский фольклор потянуло: Колобок, зайка-побегайка… Не иначе, ностальгия прорезалась по родному лубку, совку и так далее, по списку. Рановато что-то! Ладно, сейчас не до соплей и слез о былом, думать надо, как уматывать отсюда, причем чем дальше, тем лучше.

Документов у него нет, полиция в ближайшие минуты, как только уточнит у гостиничных работников внешность преступника, объявит его в розыск. Связь с потенциальными работодателями, притащившими его в Дрезден, у Стаса отсутствует и в ближайшем будущем не предвидится. Это в пассиве.

А что в активе? Деньги кое-какие имеются. Где-то около двухсот евро. Почти состояние при его нынешнем положении. Еврики ему в Праге выдали на карманные расходы. А еще есть голова и руки-ноги. Немало!

Другого выхода, кроме как убраться подальше от гостиницы, залечь на дно, а потом попытаться связаться с теми, кто привез его сюда, нет. Как связаться? Ну, можно дать весточку им через горничную. Она если не в деле, то, по крайней мере, симпатизирует ему. Иначе зачем этой женщине было извещать Станислава о полицейской проверке.

Но додумывать он будет позже, а сейчас марш-марш вперед.

Гордеев напряг память, припоминая, с какой стороны они с веселым блондином на «Опеле» подъехали к гостинице, и с удовлетворением отметил, что интуитивно выбрал верный, точнее — знакомый маршрут. Память подсказывала, что если он без проблем минует три квартала, то выйдет на оживленную улицу. Там среди народа затеряться проще, время не позднее, да и транспорт найти можно, чтобы удалиться подальше от места, где засветился перед полицией.

Стас бесшумно миновал сквер, оставив позади стражей порядка, и уперся в глухой забор. Дальше следовало или выходить на узкую улицу и двигаться по ней, или продолжать пробираться дворами. Хотя он и отошел уже метров на триста от гостиницы, недавняя встреча с полицейским, прятавшимся за тумбой, склоняла Гордеева к варианту бегства через «огороды». Вдруг эти ребята перекрыли подходы с двух сторон, и едва он выйдет на мостовую, тут же из темноты: «Хальт!» и свет в лицо.

Но и дворами в темноте пробираться счастья немного. Заборы, деревья и прочие препятствия не большая проблема, не впервой по пересеченной местности ходить. Но если братья наши меньшие на сцену выйдут, штаны рвать начнут, а то и до глотки захотят добраться… Нет, уж лучше по прямой драпать, а там как повезет. Один раз вывернулся, а где раз прокатило, глядишь, и второй повезет.

Перемахнув через невысокие кусты, Гордеев что есть духу припустил по мостовой. Первые сто метров он двигался, «качая маятник», то есть через каждые три-четыре шага делал рывок то в одну, то в другую сторону, а через пару шагов возвращался обратно на прямую. Бежал Стас легко, обучен был и опыт соответствующий имелся. Конечно, сейчас его вряд ли ловили в перекрестье оптического прицела, но «маятник» являлся еще и хорошей защитой от неожиданностей типа полицейского из-за тумбы.

Когда, по его мнению, опасность внезапного нападения из темноты миновала, Станислав перешел с зигзага на обычный бег. Дорога шла под горку, бежалось легко, гостиница и встревоженные стражи порядка с каждым шагом отдалялись.

Улица, к которой он стремился, оказалась в этот час не столь оживленной и людной, какой была днем. Правда, автомобилей, несмотря на опустившийся на город туман, на проезжей части было достаточно, а вот люди попадались редко.

Гордеев свернул вправо, хотя с таким же успехом мог повернуть и налево, и быстрым шагом прошел еще с квартал.

Несколько раз он оглядывался, высматривая такси. Одну машину пропустил, уж очень быстро она вынырнула из тумана. А вот вторая, повинуясь взмаху его руки, остановилась у тротуара.

Он сел на заднее сиденье, закрыл дверь и спросил у водителя, разговаривает ли тот по-английски. Шофер со старанием произнес несколько фраз, из которых Стас понял, что языком туманного Альбиона тот владеет примерно так же, как и он сам немецким.

Правда, объясняться долго не пришлось. Слов «биг найт клаб», «герлз», «виски», дополненные соответствующими, понятными во всем мире жестами, вполне хватило, чтобы водитель услужливо мотнул головой, выдал громкое «Yes, sir!» и они отправились в путешествие по ночному Дрездену.

Стас внимательно прочитывал таблички с названиями улиц, по которым они двигались, хотя они ему ничего не говорили. Города Гордеев не знал, а потому Грюнерштрассе в его понимании разнилась от Шверинер и Вайсенхаузштрассе лишь шириной проезжей части и количеством рекламы. Единственно знакомым было название «Будапештерштрассе». Надо полагать, двигаясь по этой «штрассе», можно попасть в столицу Венгрии. Знать бы только, в какую сторону колеса крутить…

Правда, долго ехать не пришлось. Минут через пятнадцать такси остановилось на перекрестке. Тумана здесь было поменьше, а людей куда как больше. Станислав разглядел, что все или двигались в боковую улицу, или выходили из нее. Водитель произнес длинную фразу на смеси немецкого и английского, из которой Гордеев с трудом, но все же понял, что они прибыли в район так называемых «красных фонарей».

Это было, конечно, не то, на что рассчитывал Стас. Он надеялся, что попадет в ночной развлекательный центр, где сможет затеряться, провести ночь не на улице, а в тепле, и, возможно, завести знакомство с какой-нибудь местной девицей с жилплощадью. А здесь с его капиталами не развернуться и девушку на халяву с ходу не снять. Но делать нечего, куда случай и таксист его доставили, там ему и место. Кысмет, если по-восточному, а по-русски — судьба, значит.

Гордеев расплатился с водителем такси, вышел из машины и влился в людской поток. Честно говоря, потока, тем паче — толпы на улице «красных фонарей» не наблюдалось, но народу все же было достаточно, чтобы затеряться, стать одним из многих.

Станислав, приняв непринужденный вид, неспешно зашагал по вымощенной ровным булыжником «ред штрассе». Он, как и другие, с интересом разглядывал вывески над дверями, где загадочно, а где открыто зовущие к безумствам, а также полуобнаженных в комнатах-витринах женщин, предлагающих себя прохожим. Правда, интерес носил характер чисто познавательный. Безумств на сегодня Стасу хватало с избытком, а дамы за стеклами, выставленные напоказ, ему совсем не понравились. Все женщины были не первой свежести, такой же молодости и с откровенной скукой на лице, которую не могли замаскировать даже через несколько слоев грубого макияжа. Они чем-то походили на унылых торговок, продающих залежалый товар: хозяин приказал стоять, вот и стою, все одно деньщина идет, а дома муж пьяный, сын-двоечник, свекровь-зануда…