– Позвони мне потом! – крикнула я, а он помахал мне рукой, показывая, что услышал просьбу.

Я даже не стала смотреть ему вслед, просто повернулась и пошла в дом. Мне хотелось сходить в душ и упасть лицом в пуховую подушку. Меня не тревожили дурные предчувствия. Я и подумать не могла, что мы действительно прощаемся навсегда. Живым я его больше не видела.

ДОРОЖНЫЕ ИНСПЕКТОРЫ, ПРИБЫВШИЕ на место аварии, предположили, что он увидел оленя или вылетел на встречную и начал скатываться в оросительный овраг, идущий вдоль дороги. В попытке выровняться он ударил по тормозам, и машина перевернулась. Кейси вылетел через лобовое стекло и погиб мгновенно. Машина при этом развернулась в направлении, противоположном тому, в котором двигалась. Случилось так, что первым мимо места аварии ехал именно мой брат. Обнаружив разбитую машину Кейси в таком положении, Джонни решил, что все случилось еще на пути в Леван и я тоже была в машине. Он увидел тело Кейси неподалеку и принялся искать меня. Но заглянуть в перевернутый автомобиль не получалось: крышу вмяло в салон, а двери заклинило. Джонни подумал, что я осталась внутри. Мобильного у него не было, а дорога в субботу в шестом часу утра пустовала. По словам Джонни, он сам не помнил, как сел за руль и погнал домой. Я легла спать, так и не сходив в душ, и проснулась, услышав, как Джонни кричит что-то по телефону. Спотыкаясь, я спустилась с чердака на кухню. Увидев меня, брат выронил трубку, которая повисла на шнуре, раскачиваясь из стороны в сторону, и кинулся мне навстречу.

– Джози! Я думал, ты с ним… Ты цела! Ты ведь цела? Кейси… машина… но ты здесь… как?

Он вглядывался в мое лицо, гладя меня по плечам. По его щекам текли слезы. Джонни то обнимал меня, то отстранялся, бессвязно бормоча что-то про аварию и про то, как он подумал, что я была с Кейси.

Знаете это чувство, когда вам снится очень страшный сон? Когда даже после пробуждения ты некоторое время не можешь стряхнуть с себя сковавший тело паралич? Когда не чувствуешь ни ног, ни рук, и тебя бросает то в жар, то в холод? Помню, как стояла и смотрела на брата, чье лицо искажала то радость, потому что я жива, то отчаяние – при мысли о моей потере. Кровь застыла у меня в жилах, пальцы онемели. Кейси тем временем лежал на обочине дороги, а в небесах все так же чирикали птички, радуясь чудесному майскому утру. Внезапно пришло осознание.

– И ты его бросил? Ты бросил его там?!

Мой голос сорвался на не свойственный мне крик, который эхом отдавался в голове. Я развернулась и выбежала из дома – босиком, по-прежнему одетая в купальник и шорты. У меня были сильные ноги, и я успела выбежать на дорогу. Вслед мне неслись крики брата: «Джози! Джози, стой!» Потом он стал звать отца, который, должно быть, возился с лошадьми: «Папа!.. Пап, помоги мне!.. Папа!»

Я бежала, не чувствуя ничего, кроме всепоглощающей ярости. Джонни стоял на кухне и разговаривал со мной, а Кейси тем временем лежал где-то, оставленный без помощи! Я пробежала примерно полмили, прежде чем отец и Джонни сумели меня догнать. Они запрыгнули в Старину Брауна, наш древний фермерский пикап, потому что он стоял возле загона, где Джонни нашел отца, и ключи были уже в замке зажигания. Брат сел за руль, и хорошо, потому что, если бы остановить меня попытался он, я бы, наверное, выцарапала ему глаза. Папа был сильным, и свои крепкие, подходящие для бега ноги я унаследовала именно от него. Джонни притормозил, а отец выскочил из машины, догнал меня, обхватил руками и повалил в придорожную траву, как теленка на родео.

– Джози! – резко одернул меня папа. – Джози, милая, прекрати! Я отвезу тебя к нему! Перестань сейчас же! На машине ты доберешься быстрее.

Я брыкалась и извивалась, пытаясь вырваться. Наконец до меня дошел смысл его слов. Я перестала сопротивляться и подняла взгляд. Мы оба тяжело дышали. Я всмотрелась в папино лицо – грубоватое, загорелое лицо простого фермера с Запада. Мама называла его своим личным Джоном Уэйном. У него был звучный голос с хрипотцой. Папа воспитывал братьев в строгости, но в глубине души он был очень мягким человеком. Я тысячу раз видела, как у него на глазах выступали слезы. Мы даже поддразнивали его за это. Но в этот момент, взглянув в его лицо, встретив полный отчаяния взгляд и увидев слезы у него на щеках, я почувствовала, как охвативший меня гнев резко сменяется жутким страхом.

– Милая моя, боюсь, он не выжил. – Отец с трудом сдержал всхлип, и его голос дрогнул. – Твой брат говорит, он погиб. Джонни приехал домой, чтобы вызвать скорую. Он думал, что ты тоже в машине, солнышко.

– Нет! – Я снова принялась вырываться.

Отец встал и поднял меня, прижимая к себе. У него текли слезы. Кое-как он забрался в пикап вместе со мной.

– Я отвезу тебя к нему… отвезу, милая, ты только держись…

И они отвезли, но из машины меня не выпустили. На место аварии уже прибыл патрульный, который успел укрыть Кейси чем-то вроде куска брезента. Отец обхватил меня руками и ногами, чтобы я не вырвалась, а Джонни остановил Старину Брауна и выскочил навстречу полицейскому. Это был один из сыновей Катеров, весь такой взрослый и представительный, одетый в форму, в темных очках. Он был лет на пять-шесть старше меня, но тоже вырос в Леване. Я знала его всю жизнь, но в то мгновение не могла даже вспомнить его имя. Полицейский приобнял Джонни за плечи, подвел его к укрытому телу и осторожно приподнял брезент, опустившись на колено. Я лишь на мгновение увидела кудрявую макушку Кейси. Джонни произнес его имя, и я, уткнувшись в папины колени, заплакала.

* * *

После панихиды Кейси похоронили на кладбище Левана рядом с дедушкой Джуддом, который скончался, когда внуку было десять лет. Кейси очень любил деда и, наверное, хотел бы упокоиться рядом с ним, но я втайне мечтала о том, чтобы его похоронили возле моей мамы. Чтобы и в смерти я могла бы назвать его своим, причислить к своей семье, поскольку частью его семьи я так и не стала. Я злилась на Господа, и этот гнев ненадолго отвлек меня от горя. Я уже выстрадала свое! Несправедливо, что Он отнял у меня двоих. Пусть бы пострадал кто-нибудь другой. Ярость кипела в моей душе. Когда я пыталась молиться, прося мужества и ясности, у меня ничего не получалось. Я в гневе вскакивала с колен, не закончив молитву.

Под всей этой злобой прятался вопрос. Я спрашивала у Господа в тоске: «Боже, зачем ты послал мне Кейси, зная, что вскоре его заберешь?» Это было жестоко. Бог, в которого я верила, не мог так поступить. Впервые в жизни я усомнилась в Его любви ко мне.

Вскоре настал день, на который была назначена наша свадьба. Кузина Тара пришла ко мне и отвлекала меня весь день. Но ночью я открыла шкаф и достала мамино свадебное платье, которое в этот самый день стало бы моим, если бы Кейси не погиб. Платье было простым, с завышенной талией и длинными рукавами. Оно вызывало ассоциации с героинями Джейн Остин, и я обожала его с самого детства. Мама хранила его очень бережно, так что ткань почти не утратила своей белизны.

У меня была фотография, на которой она стояла в этом платье. Мама безмятежно улыбалась папе. В руках у нее был букет из желтых роз, а на голове – цветочный венок. У мамы были густые каштановые волосы, доходившие ей почти до талии. Этот цвет я не унаследовала, зато большие глаза и лицо сердечком явно достались мне от нее, как и пухлая верхняя губа, которая придавала мне сходство с Бетти Буп. Когда мама была жива, папа ласково называл нас Буп и Буп Вторая. На фотографии они с мамой выглядели такими молодыми и счастливыми. Отец на снимке получился с закрытыми глазами, но отчего-то это ничуть не портило фотографию. Как будто папа таким образом выражал благодарность за подаренное ему счастье.