Надежда слегка переместилась в сторону двери.

– Вы, это, покиньте территорию! – проговорил сторож, выдвигаясь ей навстречу. – Здесь, это, нельзя посторонним находиться! Дружок, проводи гражданку!

– Я сейчас, – пробормотала Надежда, – секундочку…

Она открыла сумку, словно собираясь достать оттуда очередную сосиску. Дружок следил за ней с большим интересом, не торопясь выполнять приказ своего хозяина.

Сосисок в сумке больше не было, но Надежда вытащила оттуда ручку и неловким движением выронила ее в траву.

– Извините, – проговорила она виновато, – я только ручку свою заберу и уйду…

Она наклонилась и принялась искать ручку в траве, медленно перемещаясь в сторону розовых столбиков.

Сторож неодобрительно наблюдал за этими поисками, но пока что не вмешивался.

– Я сейчас… я минутку… – бормотала Надежда и еще немного сместилась в сторону столбиков. – Мне эта ручка дорога как память, мне ее подарил один известный писатель, инженер человеческих душ…

– Да вот же она, ручка ваша! – проговорил сторож и, шагнув в другую сторону, наклонился, чтобы поднять валяющуюся в траве злополучную ручку.

В это самое мгновение Надежда вплотную подобралась к поцарапанному столбику, покосилась на отвлекшегося сторожа, отколупнула спрятанной в ладони пилочкой для ногтей кусочек розовой краски и спрятала его в пластиковый пакетик.

Выполнив это нехитрое действие, Надежда Николаевна выпрямилась, поблагодарила сторожа за найденную ручку и покинула территорию фабрики. Дружок проводил ее до самых ворот, но при этом не проявил положенной сторожевому псу строгости, напротив, посматривал на Надежду Николаевну дружелюбно и вилял хвостом. В выражении его морды явственно читалось приглашение заходить еще, только непременно с сосисками.

Заполучив пробу краски, Надежда отправилась прямиком в отделение полиции. Идти было далековато, но Надежда летела как на крыльях – уж очень ей хотелось узнать, та ли это краска, что найдена в волосах убитого Сыроежкина. На ехидный вопрос, вертевшийся в голове, за каким бесом ей надо это знать, поскольку дело это ее совершенно не касается, Надежда решила не отвечать.

– Вы к кому? – с некоторой опаской спросила ее дежурная в полиции. – Семен Иванович вас не вызывал.

– А я и не к нему, я к капитану Дроздовскому, Пифагору Ипполитовичу! – запыхавшись, сообщила Надежда.

– Ах, к этому! – На лице дежурной промелькнуло неодобрительное выражение, но она немедленно его стерла волевым усилием. – А он вас разве вызывал?

– Вызывал, вызывал! – поспешно ответила Надежда Николаевна и принялась рыться в своей сумке. – У меня и повестка была… Да куда же она запропастилась?

Она принялась одну за другой выкладывать на стойку дежурной мятые бумажки, бормоча себе под нос:

– Это не повестка, это номерок к врачу… А это давно надо было выбросить, это я продукты записывала на Сашин день рождения… А это что? Ой! Это же квитанция из химчистки! Я же забыла занавески получить! Мне же там пени насчитают!..

– Женщина, что вы тут разложили? – поморщилась дежурная. – Вы не у себя дома!

– Извините. – Надежда убрала обратно свои бумажки и проговорила просительно: – Потеряла повестку… Но вы ему позвоните, скажите, что я по его просьбе пришла… то есть явилась… Лебедева Надежда Николаевна, которую он допрашивал в пансионате… по поводу розовой краски…

Дежурная сняла телефонную трубку.

В ее практике первый раз случилось, чтобы посетитель не увиливал от посещения полиции, а напротив, добивался его.

– Капитан Дроздовский? – проговорила она сухо. – Тут к вам женщина пришла. Говорит, что вы ее повесткой вызывали. Говорит, что из пансионата. Говорит, что по поводу какой-то краски.

– Розовой! – подсказала ей Надежда.

– Пропустить? – переспросила дежурная и, положив трубку, рявкнула посетительнице: – Двенадцатый кабинет!

Надежда вошла в знакомый кабинет, напоминающий лабораторию алхимика. Пифагор Ипполитович ожидал ее у самого порога. На лице его было удивление.

– Здравствуйте, Надежда Николаевна! – проговорил он. – Разве я вас вызывал?

– Нет, но мне пришлось ввести дежурную в заблуждение. Мне непременно нужно было вас увидеть. Я хочу показать вам образчик краски. Возможно, это поможет вам установить место, где нанесли смертельный удар Сыроежкину, и даже орудие убийства.

– Вот как? – Эксперт взглянул на Надежду с интересом.

Она отдала ему пакетик с образцом краски, он схватил его и бросился к своему рабочему столу.

На несколько минут в кабинете воцарилась тишина.

Пифагор Ипполитович колдовал над образцом краски, смешивал его с какими-то реактивами, внимательно разглядывал в микроскоп и что-то бормотал. Надежда Николаевна тихонько сидела в углу, стараясь не мешать.

Наконец эксперт оторвался от микроскопа и проговорил, удовлетворенно потирая руки:

– Никаких сомнений, этот образец взят с орудия убийства! Тот же состав, какой я извлек из раны на голове Сыроежкина. Та же самая краска, те же частицы металла. Больше того – среди частиц краски и металла я нашел следы крови и не сомневаюсь, что точное лабораторное исследование покажет, что это кровь Сыроежкина… Надежда Николаевна, где вы это взяли?

Надежда рассказала эксперту о ходе своих рассуждений, в результате которого она попала на закрытую мебельную фабрику. Правда, кое-что она при этом опустила – например, то, каким способом заставила говорить маляра Виктора.

Впрочем, Пифагор Ипполитович не очень интересовался этими деталями, для него важен был результат.

– Так что нужно как можно быстрее отправиться на эту фабрику и допросить сторожа. Он наверняка что-то знает об убийстве Сыроежкина! – проговорила Надежда в завершение своего рассказа.

– Это, конечно, хорошо, – неуверенно ответил эксперт. – Но я не имею права самостоятельно проводить оперативные и следственные действия… Вы ведь знаете, я эксперт, а по делу Сыроежкина работает капитан Зеленушкин…

– Это Иван Семенович? – Надежда Ивановна вспомнила любителя Державина.

– Совершенно верно… – уныло подтвердил эксперт.

– Значит, нужно идти к нему! Показать ему этот образец, изложить наши соображения… Он вроде бы человек толковый…

– Он-то да, – кивнул Пифагор, – но вот его коллега, майор Дятлов, Семен Иванович… Понимаете, он борется за хорошую отчетность и заранее решил для себя, что в случае Сыроежкина имело место обычное ДТП. А мы тут с орудием убийства… Мы ему этим убийством все отчетные показатели испортим! Понимаете, у нас город тихий, и за несколько лет не было ни одного убийства, а тут вдруг такое…

– Но ведь дело Сыроежкина ведет не он, а капитан Зеленушкин?

– Да, но они сидят рядом, и Семен Иванович, как старший по званию и более опытный, имеет на Зеленушкина большое влияние. Так что он меня и слушать не станет…