Сомика в столовой не оказалось вообще.

Поставив на поднос миски и стакан компота, Олег двинулся к столу «банды». Дрон быстро оглянулся на него и что-то негромко проговорил. Петухов нахмурился, прокашлялся и, придвинув миску ближе, продолжил орудовать ложкой. Командор не пошевелился.

Трегрею оставалось пройти всего пару шагов, когда Дрон, изловчившись, зацепил ногой ножку свободного стула и со скрежетом задвинул его под стол — аж спинка стукнулась о кромку стола.

— Отзынь! — подняв лицо к Олегу, коротко и зло сказал Дрон.

Удерживая поднос на одной руке, второй Олег выдвинул стул обратно. Дрон произвел ногой еще один маневр — и опрокинутый стул грохнулся о пол.

Петухов, отставив опустошенную миску со звякнувшей в ней ложкой, придвинул к себе перловку с котлетами и с удвоенной энергией заработал вилкой, всем своим видом демонстрируя: он увлечен едой нас только, что ничего вокруг не замечает. Командор, улыбаясь вяло и отстранение, щипал пальцами кусок хлеба. Смотрел он при этом куда-то в сторону.

Зато все остальные обедающие впились взглядом в Олега. Двуха смолк на полуслове, точно поперхнувшись. Олег глянул на него, Игорь вздрогнул и тут же отвел глаза. В столовой стало заметно тише — точно кто-то вполовину убавил звук.

— Чего замолчал-то, Игорян? — прозвучал неожиданно громкий голос рядового Сани Гусева. — Ну, снимаешь ты с нее трусы… Дальше-то что?

— Не догоняешь, Гуманоид? — осведомился Дрон, в чьем взгляде поблескивала самая настоящая ненависть. — Мы тебе не рады. Вали отсюда, с-сука!

У Олега сам собой дернулся уголок рта. Впрочем, он вовремя сообразил, что «сука» не являлось ругательством, а было чем-то вроде статусного определения. Только это уберегло Дрона от немедленной и жестокой пощечины.

— Соблаговоли объясниться, — деревянным голосом произнес Олег.

Двуха за столом старослужащих опять сбился. Но на этот раз Гусь не потребовал продолжения истории. Как и все остальные в столовой (кроме, пожалуй, Командора и Петухова), он с жадным напряжением следил, что же будет дальше.

— И чего тебе еще объяснять, сучаре помойной? — совсем по-собачьи ощерился Дрон. — Понтов накидал, набаламутил всех, на махалово подначил. А сам к особисту побежал, и пацанов заложил. А потом, чтоб не навставляли по горячему, упросился в баньку. Что, не так, что ли? Скажешь еще, документик никакой не подписывал у чекиста — в обмен на защиту, а?

Когда Дрон закончил говорить, в столовой стало совсем тихо.

— Вот оно что… — сказал Олег. — Без сомнения, тебе незачем беспокоиться на мой счет. Все, что ты сейчас сказал, — оговор.

— Да ладно! — бухнул басом сержант Кинжагалиев, вместе с Бурыбой и еще двумя дедами занимавший стол рядом с Гусем. — Как еще мазаться будешь, Гуманоид?

— И оговорен я, — не обращая на него внимания, продолжил Олег, — теми, кому выгодно ваше подчинение установленным здесь гнусным правилам. Неужели это непонятно?

— Гнусным правилам!.. — хохотнул кто-то.

— Цыц! — гаркнул на весельчака через всю столовую Кинжагалиев.

— Меня, что ли имеешь в виду? — лениво и негромко осведомился Гусев. — И других нормальных пацанов? Мол, мы фуфло толкаем, обманываем? Киса, Мазур… братва! Гляньте, мальчик на дедушек тянет! Мало того, что стукачом заделался и не признается, так еще и на нас, падла, кивает!

— Лучшая защита — это нападение, — поддакнул Киса и пихнул в плечо Двуху: — Так, что ли, Игорян?

Двуха воровато скользнул глазами по сторонам, шмыгнул и буркнул себе под нос:

— Так…

— Александр, — обратился Олег к Командору. — Странно, что ты молчишь…

— Что ж мне прикажешь говорить? — вроде бы и спокойно и все с той же рассеянной полуулыбкой, но не глядя на Трегрея, сказал Командор. — Откуда мне знать, как дело было? Я в больничке валялся.

— По твоей, Гуманоид, вине, кстати, — пискляво добавил Мазур.

— И видится мне, зла на обидчиков своих уже никакого не держишь?

— Виновные наказаны, — ровно произнес Командор, — инцидент исчерпан… Чего еще? Зачем… нагнетать обстановку, амиго?

— А как же: «один за всех и все за одного»?

Командор промолчал.

— Кстати, изволь заметить: твои действия с меня ответственности за тебя… равно как и за всех остальных ребят, не снимают.

Командор снова ничего не ответил.

— Игорь? — позвал Олег.

— Чё Игорь-то? — откликнулся за Двуху Гусь. — Ты за чужими спинами не прячься, Гуманоид. За себя ответ держи.

— Изволь, — сказал Трегрей, повернувшись к Гусеву. — Даю слово чести дворянина, что все направленные против меня обвинения ложны.

— Слово чести дворянина! — со смехом повторил Гусев.

Засмеялся и Киса. Тут же захихикал Мазур, басовито загрохотал Кинжагалиев… через секунду смеялась почти вся столовая. Олег, стоя у стола с подносом в руке, медленно оглянулся. Кое-кто под его взглядом осекся и примолк, но большинство продолжали смеяться. Тут же Трегрей заметил и Сомика. Женя, какой-то съежившийся, осунувшийся и будто постаревший, осторожно пробирался от дверей к раздаточной: почему-то вдоль стен, хотя несомненно быстрее и удобнее было бы пройти между рядами столов, по центру столовой. Похоже было, что Женю совершенно не волновало то, что происходит сейчас в столовой; единственное, что его интересовало — не обратить случайно на себя чьего-нибудь внимания. Подбежав к окошку раздаточной, у которой не было уже очереди, Сомик приглушенно запищал туда что-то вольнонаемному работнику столовой…

— Слышь ты, дворянин! — проговорил Дрон. — Теперь вникай, что я тебе скажу…

— Эй! — с неудовольствием окликнул Дрона Кинжагалиев. — Молодой, ты чего? Не много на себя берешь: «я скажу…»?

Дрон замолчал, нахмурясь. Кинжагалиев кивнул Гусю.

— Ты, Гуманоид, теперь даже не дух, понял? — заговорил Саня Гусев на всю притихшую столовую. — Ты теперь вообще никто. Поэтому держи себя тише воды, ниже травы, понял? И к нормальным пацанам не лезь. Да они и сами уже в курсе, как с тобой себя вести надо… Никто с тобой здороваться не будет, никто разговаривать не будет, никто тебе ни руки не подаст, ни чего другого. И от тебя никто ничего не возьмет. Ты никто. Тебя нет. Понял?

— А будешь залупаться, — подождав, пока договорит дедушка, сказал Дрон, — мы тебя всем взводом отметелим… Эй, Водолаз! — позвал он сидящего за соседним столом Шапкина. — Иди сюда!

Подхватив свой поднос, Шапкин поспешно занял последний свободный стул стола «банды». И замер на этом стуле, втянув голову в плечи.

— А твое место, — заявил Дрон Олегу, — теперь во-он там.

И указал на стоящий в углу стол, заваленный грязной, предназначенной для мытья посудой. Притулившись за тем столом, торопливо поглощал свой обед Сомик.