— Она не пыталась тебе что-нибудь передать?

— Передать мне? Нет. Послушай, Игнаций, к чему ты клонишь?

Каркази передвинул к ней по столу потрепанную брошюру и увидел, как изменялось выражение ее лица по мере того, как Мерсади читала заголовок. Она явно поняла, что это за произведение.

— Где ты это взял? — спросила она, оторвавшись от чтения.

— Мне дала ее Эуфратия, — ответил Каркази. — Очевидно, она захотела распространить идею о Боге-Императоре в первую очередь среди нас, поскольку мы ей помогли, когда она нуждалась в поддержке.

— Бог-Император? Она что, совсем лишилась рассудка?

— Не знаю, может, и так, — сказал Каркази, наливая себе вина. Мерсади протянула ему стакан, и он наполнил его тоже. — Я не думаю, что она вполне оправилась после пережитого в Шепчущих Вершинах, несмотря на ее заверения в обратном.

— Это безумие, — сказала Мерсади. — Ее сертификат мгновенно будет отозван. Ты сказал ей об этом?

— Почти, — ответил Каркази. — Я пытался ее образумить, но ты знаешь, как ведут себя религиозные люди — они не желают воспринимать никаких доводов.

— И?

— И ничего. После этого она просто вышвырнула меня из своей комнаты!

— Так, значит, ты действовал с присущим тебе «тактом»?

— Возможно, я мог быть и поделикатнее, — согласился Каркази. — Но я был потрясен, что такая умная женщина повелась на такую чепуху.

— И что же нам с этим делать?

— Вот об этом я и хотел поговорить с тобой. Я не имею ни малейшего представления. Как ты думаешь, может, поговорить об Эуфратии с кем-то еще?

Мерсади, прежде чем ответить, сделала большой глоток вина.

— Я думаю, что стоит попытаться.

— Есть какие-то идеи насчет подходящей кандидатуры?

— Зиндерманн?

Каркази вздохнул:

— Я так и знал, что ты предложишь его. Я недолюбливаю этого человека, но, возможно, в нашей ситуации это лучший выбор. Если кто-то и сможет разубедить Эуфратию, то только итератор.

Мерсади вздохнула и наполнила оба стакана.

— Не хочешь ли выпить?

— Вот теперь ты заговорила на моем языке, — ответил Каркази.

Еще около часа они обменивались историями и воспоминаниями о менее сложных временах, прикончили бутылку вина и послали сервитора за следующей. К тому моменту, когда опустела и эта бутылка, Каркази и Мерсади уже строили планы грандиозной симфонической поэмы из документальных находок Мерсади в стихотворной обработке Игнация.

Они смеялись и болтали, старательно избегая всяческих упоминаний об Эуфратии Киилер и грядущем предательстве по отношению к ней.

Но звон тревожного колокола прервал их болтовню, а коридор стал быстро наполняться бегущими людьми. Поначалу Мерсади и Игнаций не обращали на них внимания, но людей становилось все больше и больше, и друзья решили выяснить, что происходит. С бутылкой и стаканами в руках они неверными шагами направились к люку, ведущему в коридор, где царил сущий бедлам.

Солдаты, гражданские служащие, летописцы и рабочие палубной команды торопливо стекались на стартовую палубу. Повсюду виднелись залитые слезами лица, а кое-где люди обнимали друг друга, разделяя горе.

— Что происходит? — крикнул Каркази, хватая за плечо пробегавшего мимо солдата.

Человек раздраженно обернулся:

— Отцепись от меня, старый дурак!

— Я только хотел узнать, что случилось, — сказал Каркази, пораженный его грубостью.

— Вы что, не слышали? — всхлипнул солдат. — Все только об этом и говорят.

— О чем? — прервала его Мерсади.

— Воитель…

— Что с ним? Он в порядке?

Человек печально качнул головой:

— Спаси нас, Император, но Воитель погиб.

Бутылка, выскользнув из пальцев Каркази, разлетелась осколками по полу, а сам он мгновенно протрезвел. Воитель мертв? Нет, конечно, здесь какая-то ошибка. Воитель наверняка выше таких понятий, как смертность. Игнаций взглянул на Мерсади, и на ее лице прочел те же самые мысли. Солдат, которого они остановили, стряхнул с плеча руку Игнация и побежал дальше по коридору, оставив летописцев переваривать ужасное известие.

— Это не может быть правдой, — прошептала Мерсади. — Этого просто не может быть!

— Я знаю. Здесь какая-то ошибка.

— А если ошибки нет?

— Я не знаю, — сказал Каркази. — Но все равно нам надо все подробно разузнать.

Мерсади кивнула и подождала, пока Игнаций заберет со стола свой «Бондсман № 7», а затем они присоединились к толпе, плотным потоком устремившейся к стартовой палубе. Переваривая мысль о возможной смерти Воителя, оба они проделали весь путь молча. Каркази ощутил, как под грузом тяжелого известия зашевелилась его муза, и постарался не отталкивать ее только потому, что она явилась в неподходящее время.

Случайно подняв голову, он заметил отходящий в сторону коридор, ведущий на наблюдательную палубу, расположенную как раз над пусковым люком, через который влетали и вылетали штурмкатера. Он потянул туда Мерсади, но она упиралась, пока не выслушала его план.

— У нас нет никакой возможности попасть на посадочную палубу, — пояснил Каркази, отдуваясь. — А там нам удастся увидеть прибытие штурмкатера, и с верхней галереи видно все, что творится на палубе.

Они откололись от людского потока и свернули в сводчатый коридор, ведущий на наблюдательную палубу. Оттуда через сплошную стену из закаленного стекла можно было видеть свет далеких звезд и сияющие корпуса далеких грузовых крейсеров, принадлежащих Адептус Механикус. Внизу зиял огромный, как пещера, люк грузовой палубы, подсвеченный злобно мигающими красными огоньками локаторов.

Мерсади притушила свет, и вид за окном стал отчетливее.

Желто-коричневая сфера спутника Давина висела в пустоте перед ними, ее грязноватая поверхность была прикрыта тонким слоем облаков. Туманная корона неяркого света обволакивала спутник, и издали все выглядело вполне мирно.

— Я ничего не вижу, — пожаловалась Мерсади.

Каркази прижал лицо и руки к стеклу, чтобы отгородиться от отражений и рассмотреть хоть что-то кроме себя и Мерсади. И вот он увидел. Взлетающим мотыльком с поверхности поднялось далекое пятнышко огня и направилось к «Духу мщения».

— Вон он! — воскликнул Игнаций, указывая на летящий огонек.

— Где? Подожди-ка, я вижу его! — отозвалась Мерсади и замигала, чтобы запечатлеть в памяти образ летящего корабля.

Каркази видел, что огненное пятно увеличивается, по мере приближения берет курс на пусковой люк и принимает очертания летящего штурмкатера. Не надо было быть пилотом, чтобы понять, насколько рискованным и нервным был его полет. Крылья корабля сложились в последнее мгновение перед тем, как катер нырнул в обрамленный красными огнями люк.