сам факт принятия этого решения стал вызывать излишний стресс, так что я лишь покачала головой и ответила:

– Нет-нет, я в порядке.

– Кстати, разве не сегодня последний срок подачи заявок на новые темы?

– А, точно! Так вы все-таки приняли решение?

Мои сотрапезницы проявили недюжинную проницательность и полное отсутствие милосердия.

– М-м, да, сегодня у меня есть время до пяти, так что буду думать до последней минуты, – солгала я.

– Что ж, хорошо.

– Мы как раз в раздевалке говорили, что вид у вас в последнее время измученный.

– Да! Вам бы прихватить с собой домой новые крекеры, они вас приведут в порядок!

Унизительно было сознавать, что мои переживания, как я ни старалась скрыть их, стали известны всем. Так что я сделала вид, будто собираюсь закончить обед, вернуться к себе и крепко подумать о темах для голосования, хотя на самом деле намеревалась пойти на существенный компромисс. Возможно, это оказалось еще более очевидным для остальных, потому что мне пожелали удачи и сразу же возобновили прежние разговоры.

Госпожа Уракава рассказывала, что у ее старшего сына вечно весь пол в комнате в крошках от крекеров и чипсов. После двадцатого напоминания он наконец взял с собой тарелку, чтобы есть с нее. «А потом возьми да и разбей эту разнесчастную тарелку!» – с неподдельным возмущением воскликнула она. Тарелка была недорогая, но госпожа Уракава ее любила, а теперь она раскололась ровно на три части. Случившееся так расстроило ее, что она со страдальческим выражением лица призналась нам, что убрала осколки в бумажный пакет, чтобы больше их не видеть, но так и не сумела заставить себя выбросить его.

Тем временем госпожа Нихэй забеспокоилась, что ест недостаточно овощей. В попытке исправить это упущение она накупила латука, помидоров, проростков дайкона и красного перца, решив приготовить и съесть много-много салата, а заправку купить забыла, так что ей пришлось в конце концов смешать овощи с майонезом. «На вкус ничего, – сообщила она, – но трудно смириться с тем, что это не совсем то».

– Похоже, я становлюсь забывчивой, – сказала она.

– Кстати, о забывчивости и покупках, – вмешалась госпожа Тамада и продолжала рассказывать о том, как у нее кончились разом и шампунь, и кондиционер, и поскольку захватить в магазине она их забыла, то вымыла голову мылом. В итоге волосы у нее сегодня такие жесткие, что нам на них лучше даже не глядеть.

Госпожа Тэраи выслушала их молча, с хмурым выражением лица. Дождавшись, когда остальные выскажутся, она подалась вперед и объявила: «Мой рассказ длиннее, возражений нет?» И она поведала, что ее свекровь вдруг принялась скупать дорогие кимоно, и госпожа Тэраи забеспокоилась, как бы на эти покупки свекровь не промотала все наследство от своего мужа, умершего в прошлом году. Обычно такая жизнерадостная, госпожа Тэраи казалась не на шутку встревоженной, пока рассказывала нам об этом. До того момента остальные женщины всем видом давали понять, что собственные заботы для них важнее, но теперь атмосфера за столом вдруг стала гнетущей, слышалось только невнятное «ну и ну», «вот оно как» и «что же это такое».

Последней из всех внесла свою лепту госпожа Кавасаки, слегка разрядив обстановку и вызвав у всех улыбки рассказом о дорогущей паре туфель, которые она спонтанно купила в прошлом году. Иронизируя над собой, она сообщила, что однажды надела их в дождь, и с тех пор они жутко воняют, а она никак не может избавиться от этого запаха.

И без лишних слов понятно, что все мои заботы относились к упаковкам крекеров. Три темы, которые я решила выставить на голосование, начинали казаться мне предельно жалкими.

Обед закончился, я вернулась к себе в кабинет за «Музеем рисового крекера» и приступила к другим делам, только чтобы обнаружить, что их у меня не осталось. Смирившись, я открыла текстовый редактор и начала составлять описания по трем темам, предназначенным для голосования сотрудников: «Сто знаменитых японских вершин», краткое содержание «Гэндзи-моногатари» и «Самые маленькие страны мира». Директору я накануне сообщила, что тем скорее всего будет три, и он отнесся к этому положительно. Описания были составлены почти моментально.

Несколько минут я потратила, чтобы тщательнее обычного навести на описания лоск, а рабочий день все не кончался. Я заварила чай и открыла пачку «Соевого соуса госпожи Фудзико», которую мне подарили, чтобы помочь сформировать имидж продукта. Крекеры и впрямь были вкусными, пожалуй, вкуснее всех у этой компании, какие я пробовала. Наши пачки размерами превосходили упаковки подобной продукции других марок, и «Госпожа Фудзико» не стала исключением; для того чтобы съесть всю пачку, требовалось немало времени. Маленькие, на один укус, крекеры в форме горы, припудренные сыром, были твердыми и хрустящими. Я жевала их, разглядывала изображение госпожи Фудзико, которое распечатала, и извинялась перед ней, говорила, что хоть в целом темы не блещут, я постараюсь приложить все старания, работая с отдельными текстами.

Поскольку время у меня имелось, я принялась во второй раз просматривать отзывы покупателей, переданные мне госпожой Отомо, как вдруг вспомнила, что говорила за обедом госпожа Уракава о сыне, разбившем ее любимую тарелку. Само по себе это означало, что думать о работе мне надоело. Каверзные штуки эти тарелки, размышляла я. Как бы ни нравился тебе конкретный цвет, узор и форма, когда идешь купить такую же в следующий раз, обнаружить, что их больше не выпускают, – обычное дело. Тарелка, разбитая старшим сыном госпожи Уракава, была бледно-бирюзовой, с волнообразным узором, купленная четыре года назад. Вряд ли эту линейку по-прежнему производили. Я поискала в интернет-магазине марку, о которой шла речь, но не нашла среди товаров ничего подходящего под описание той тарелки.

Саму тарелку я не видела, но судя по неподдельному огорчению, с которым госпожа Уракава говорила о ее потере, легко было представить, насколько прелестной она была. Я заглянула на сайт интернет-аукциона, но и там не нашла ничего похожего, вновь задумалась о том, насколько бесповоротное событие происходит, когда разбивается тарелка, и вскоре пришла к выводу, что лучшим решением в этой ситуации было бы попытаться склеить ее.

Я ввела в строку поисковика слова «починить», «разбитый» и «керамика» и сразу же получила название клея, предназначенного специально для починки керамических изделий. На указанной странице в обсуждении различных способов возвращения к жизни битой керамики упоминалась также кинцуги – техника соединения осколков с помощью лака, смешанного с порошкообразным золотом. Получающиеся золотые швы придавали склеенному изделию степень стильности, которой нельзя было добиться, просто соединив осколки с помощью клея.

Я не смогла дождаться, когда