Понедельник наступил прекраснейшим утром в истории Нью-Йорка. Небо синее, как ленточка на призовом ягненке. Обтекаемые горгульи на Крайслер-билдинг поблескивали, точно духовая секция. Многие из 6011 яблонь острова отяжелели плодами. В воздухе витал сельскохозяйственный аромат яблок и лошадиного навоза. На всем пути через город, а затем через вестибюль Крамлер-билдинг Сэмми насвистывал «Frenesí». Насвистывая, он развлекал себя фантазией о том, как спустя всего-то несколько лет стал владельцем «Клей пабликейшнз инкорпорейтед», выпускает по пятьдесят наименований в месяц, от бульварных до высоколобых, располагает штатом в двести человек и располагается на трех этажах Рокфеллеровского центра. Он купил Этель с бабусей дом на Лонг-Айленде, подальше, в глуши, с огородом. Для бабуси нанял сиделку – бабусю купают, растирают ей таблетки в банановое пюре и вообще с ней сидят. Дают матери передохнуть. Сиделкой работает коренастый опрятный парень по имени Стив. По субботам он играет в футбол с братьями и их друзьями. Носит кожаный шлем и фуфайку с надписью «АРМИЯ». По субботам Сэмми уходит из отполированного гранитно-хромового офиса и поездом катит к ним, пирует в личном вагоне-ресторане черепашьим мясом, самым что ни на есть презренным и нечистым, которое Могучая Молекула разок попробовал в Ричмонде и не забыл до конца своих дней. Сэмми вешает шляпу на стенку в уютном солнечном лонг-айлендском коттедже, целует мать и бабушку, приглашает Стива сыграть в червы и выкурить по сигаре. Да, в это последнее прекрасное утро жизни под именем Сэмми Клеймана его переполнял рискованный оптимизм.

– Принесли мне Супермена? – без предисловий осведомился Анапол, когда Сэмми и Джо вошли в кабинет.

– Погодите, сейчас увидите, – сказал Сэмми.

Анапол освободил место на столе. Кузены одну за другой открывали папки и одну на другую громоздили страницы.

– Сколько вы сделали? – задрал бровь Анапол.

– Весь номер, – ответил Сэмми. – Босс, позвольте представить вам… – и он заговорил басом, руками обводя груду картона, – дебютный выпуск первого издания «Империи комиксов», «Маски…»

– «Империи комиксов».

– Да, я тут подумал.

– Не «Пикантных».

– Может, так будет лучше.

Анапол пощупал Гибралтар своего подбородка:

– «Империя комиксов».

– И их первое издание… – Сэмми поднял кальку над обложкой Джо, – «Маски-комиксы».

– Я думал, они будут называться «Веселый звоночек» или «Пукк-комиксы».

– Вы хотите их так назвать?

– Я хочу продавать игрушки, – ответил Анапол. – Я хочу сбыть радиоприемники.

– Тогда «Радиокомиксы».

– «Потрясающие мини-радиокомиксы», – предложил Джо, явно полагая, что это замечательно звучит.

– Пойдет, – сказал Анапол. Он надел очки и склонился к обложке. – Блондин. Ладненько. Кого-то бьет. Это хорошо. А зовут его как?

– Зовут его Эскапист.

– Эскапист. – Анапол нахмурился. – Он бьет Гитлера.

– Каково, а?

Анапол крякнул. Взял первую полосу, прочел первые две панели, мельком проглядел страницу до конца. Так же мельком просмотрел еще две страницы. И сдался.

– Ты сам знаешь, я не выношу этой ерунды, – промолвил крупнейший на северо-востоке оптовый продавец говорящих заводных челюстей. И отложил картонки. – Мне не нравится. Я этого не понимаю.

– В смысле? Как это можно не понимать? Он сверхчеловек, эскаполог. Его не удержат никакие наручники. Никакой замок перед ним не устоит. Он приходит на помощь тем, кто томится в цепях тирании и несправедливости. Гудини плюс Робин Гуд и немножко Альберта Швейцера.

– Да я ж вижу, что ты в этом сечешь, – сказал Анапол. – Не утверждаю, кстати, что это хорошо. – Его крупные унылые черты напряглись – лицо стало такое, будто его завтрак вернулся к нему в глотку на бис. Деньги чует, подумал Сэмми. – В пятницу Джек разговаривал со своим распространителем, «Сиборд ньюс». Оказывается, они тоже ищут себе Супермена. И мы не первые, кто к ним обратился. – Анапол нажал кнопку, вызывая секретаршу. – Джека мне. – Взял телефонную трубку. – Все рвутся на этот маскарад. Нам надо успеть, пока пузырь не лопнул.

– Я уже семь человек подписал, босс, – сказал Сэмми. – В том числе Честера Панталеоне – он только что продал стрип «Кинг Фичерз». – (Почти правда.) – И вот Джо. Вы же видите, что он умеет. Как вам обложка?

– Адольфу Гитлеру заехать по зубам? – переспросил Анапол, неуверенно склонив голову. – Я прямо и не знаю. Алло, Джек? Ага. Точно. Ладно. – И повесил трубку. – Как-то я сомневаюсь, что Супермен станет лезть в политику. Хотя лично я не против, если Гитлеру кто-нибудь начистит рыло.

– Так в том и суть, босс, – сказал Сэмми. – Куча народу не против. И когда они это увидят…

Анапол отмахнулся от дебатов:

– Не знаю, не знаю. Сядь. Не болтай. Почему нельзя быть воспитанным тихим пацаном? Вон, на кузена своего посмотри.

– Вы же сами просили…

– А теперь я прошу помолчать. Поэтому у радио есть выключатель. Вот. – Он выдвинул ящик стола и вынул хьюмидор. – Вы молодцы. Закуривайте. – Сэмми и Джо взяли по двадцатицентовой сигаре, и Анапол дал им прикурить от серебряной «зиппо», которую ему в складчину подарили благодарные подписчики Международного общества Шимановского. – Сядьте. – Они сели. – Послушаем, что Джордж скажет.

Сэмми откинулся на спинку стула, выдув один тщеславный раздвоенный хвост сизого дыма. Затем выпрямился:

– Джордж? Какой Джордж? Не Джордж Дизи, правда?

– Нет, Джордж Джессел. А сам-то как думаешь? Конечно Джордж Дизи. Он же редактор, правда?

– Но я думал… вы сказали… – Возражения Сэмми прервал приступ жестокого кашля. Он встал, оперся на стол Анапола и постарался подавить спазм в легких. Джо похлопал его по спине. – Мистер Анапол… я думал, редактором буду я.

– Я этого не говорил. – Анапол сел, и пружины кресла скрипнули, точно корпус корабля в опасности. То, что он сел, – дурной знак: дела Анапол вел только на ногах. – Я на это не пойду. Джек на это не пойдет. Джордж Дизи в бизнесе тридцать лет. Он умный. В отличие от вас и меня, он учился в колледже. В колледже Коламбия, Сэмми. Он знает авторов, знает художников, он блюдет сроки и не транжирит деньги. Джек ему доверяет.

Теперь, спустя столько лет, легко сказать, что Сэмми должен был и сам догадаться. Но он был потрясен. Он доверял Анаполу, уважал его. Анапол был первым его знакомым, добившимся успеха. Анапол усердно трудился, неустанно странствовал, был величествен и чуждался родных, как отец Сэмми; еще и его предательство стало для Сэмми страшным ударом. День за днем Сэмми слушал нотации Анапола о том, как надо брать инициативу в свои руки, о Науке Возможностей и, поскольку они звучали в унисон с его собственными представлениями о механике жизни, верил. Он считал, что никто не сумел бы выступать инициативнее и хвататься за возможность научнее, чем удалось ему в минувшие трое суток. Сэмми хотел было возразить, но, лишенные своего центрального столпа, Награды за Предприимчивость, аргументы в пользу назначения редактором его, а не бесспорно квалифицированного и проверенного Джорджа Дизи вдруг показались ему нелепыми. Поэтому он снова сел. Сигара его погасла.