Тут вдруг снаружи раздался крик:

– Шу-у-ухе-ер! Лягава-ае-е!

Так что короткой очередью разнеся замок, я выбил дверь и швырнул внутрь первую гранату. Дверь открылась не до конца, она оказалась чем-то подпёрта, но граната в коридор улетела, и я крикнул, предупреждая:

– Бойся!

Милиционер не понял и остановился на верхней площадке, но Бабочкин, зная, что их не достанет, стал уже расстреливать замок, выбил дверь и, повторяя мои действия, стал закидывать внутрь гранаты. Милиционер его поддерживал. Потом, переждав разрывы, они зашли внутрь, стреляя и крича, чтобы все ложились и не смели шевелиться. В общем, огнём выдавливали тех, кто выжил, на улицу, а там под окнами их ждут. Я занимался примерно тем же. Переждав разрыв своей гранаты, ловко закинул в приоткрывшуюся взрывной волной дверь одной из комнат вторую гранату, снова прокричав, чтобы все боялись. Дальше, ещё дважды ударив ногой по двери, чтобы та распахнулась, клинили её, оказалось, стулом, и пройдя в коридор, по очереди накидывал на ручки дверей верёвочную петлю и с лестничной площадки дёргал. Как оказалось, зря, не минировано, да и пока я возился, всё было кончено. Двое диверсантов были убиты моей гранатой, когда та влетела в приоткрытую дверь, ещё четверо держали под окнами, на приказ поднять руки и сдаться те открывали огонь из пистолетов и автоматов, вот и получили от залёгших в укрытии милиционеров. Проверив квартиру, никого не обнаружил, потом поднялся к Бабочкину. Они тут взяли двоих оглушёнными, один вор был убит, двое раненых. Ещё двое под окнами лежали. Одного милиционеры застрелили, второй сломал ногу, прыгая из второго окна.

Обе квартиры сразу же заполонили милиционеры, всё осматривая. Забежавший к нам старлей только восхищённо качал головой, против такой группы они кровью бы умылись, а тут без потерь. Я лишь смущенно улыбнулся, понимая, что нам тупо повезло, без подготовки на шару полезли, и так всё закончилось. Нас спасли гранаты, именно они выдавили противника наружу, заставляя покидать квартиры через окна, а там милиционеры, под их выстрелы попадали. Вот и всё.

– Держи, – сняв с плеча автомат, протянул старлею, потом снял и также передал чехол с запасным диском, добавив: – Подарок.

Посмотрев на Бабочкина, я велел ему тоже передать милиционерам свой автомат и запасной диск, автомат Лосева и так был у них, так что, похлопав старлея по плечу, посоветовал сразу колоть ворьё на связь с немецкой разведкой, отправить человека за помощью, ну и ждать сотрудников НКВД, а сам отправил Бабочкина наружу, машину ловить. И сидора из кузова грузовика забрать, тот милиции оставался. Да вон, судя по шуму движка, он уже въезжал во двор. Дальше передал планшетку старлею, тот активно включился в дело, колол ворьё, и уже были интересные результаты, в планшетке были документы, что мы взяли с диверсантов, я только при себе пустые бланки оставил. Также в планшетке было удостоверение сотрудника НКВД, под личиной которого я сейчас работал, командировочного из Казани.

После этого, распрощавшись, выбежал из подъезда дома и быстро подошел к открытой двери чёрной «эмки», у которой стоял Бабочкин, ему эту машину удалось тормознуть, и сел внутрь и приказал везти нас в госпиталь, сообщив адрес водителю. Когда машина уже поворачивала за угол, я обернулся на возглас сидевшего сзади сержанта и рассмотрел, как у въезда во двор дома, где только что произошёл штурм, останавливаются две полуторки, кузова которых быстро покидают бойцы в таких же фуражках, как у нас. Едва успели, а шустро люди Берии сработали, не только на информацию о диверсантах с их особым заданием стойку сделали, но и на то, что я в Москве. А ведь я знаю, как они меня ищут. Хм, надо бы газет местных прикупить, почитать, что пишут, а то мы давно оторваны от цивилизации, связи не имеем.

– Чёрт, – пробормотал я и велел водителю не останавливаться и ехать дальше. В госпиталь нам было уже не нужно.

Подъезжая к госпиталю, а тот за кованым забором находился, вся территория и стоянка у ворот как на ладони, рассмотрел, как двое сотрудников НКВД, можно сказать нежно придерживая под руки, сопровождают старшину к такой же «эмке», что была у нас. Рука у старшины была на косынке. Причём я понял, что обращение с ним было предупредительно-вежливым. Видимо, сверху спустили такой приказ.

– Тормози, – приказал я водителю, от ворот мы не успели далеко отъехать.

Выйдя из остановившейся машины, я махнул рукой, чтобы один из сопровождающих Лосева бойцов заметил движение боковым зрением. Тот заметил и возгласом привлёк внимание остальных, напарника и водителя машины, включая старшину, а когда тот посмотрел на меня, я сложил щепоткой пальцы и, приставив ко рту, сделал жест, как будто говорю, убрал и согласно кивнул. Таким образом давая тому разрешение сообщить следователям, что будут с ним разговаривать, всё обо мне, без секретов. На что старшина кивнул, разобрав, что я имею в виду. Вытянувшись по стойке смирно, я чётким движением отдал ему честь и успел сесть в машину, когда бойцы НКВД вышли из оцепенения и бросились к воротам. Да поздно было, мы уехали. Недалеко, через квартал мы отпустили водителя, тем более тот служащий, а ему ещё за начальником ехать, и направились по улице в один из дворов.

– Я тебе один дом покажу, – сообщил я Бабочкину. – У меня там служебная квартира была. Она мне очень нравилась, двухкомнатная на меня одного.

– Товарищ майор, нас же искать будут? – поправив оба сидора, свой и Лосева, мой за спиной у меня был, сказал Бабочкин.

– Конечно будут, кстати, нужно сменить одежду, и я знаю, как это сделать. Дом, в котором я жил, нам и поможет.

– Это как?

– Увидишь. Идём.

Мы прошли улочками до нужного двора и, свернув в арку, сразу направились к нужному подъезду. А вообще это был тупиковый квадратный двор с небольшим сквером в центре, и в него выходило шесть подъездов, дом был номенклатурный, но интересовал меня третий подъезд. Именно там я и жил. В стороне, у шестого подъезда шаркал метлой дворник, который бросил на нас пристальный взгляд, я знал, что он работал на ту же организацию, и как ни в чём не бывало продолжал мести. Ну, а мы, пройдя через дверь с тугой пружиной в фойе, где находились стол консьержа, лифтовая клеть и лестница, что её обвивала по кругу, подошли к консьержу. Тот был на месте.

– Вы к кому, товарищи? – поправив левый рукав рубахи, спросил тот.

Это был мужчина лет сорока с хорошо видной военной выправкой. Одна нога у него плохо гнулась, вот его и пристроили на эту работу. Кстати, он и при мне работал, и бывало, мы с ним гоняли чаи, ничего так мужик, но себе на уме.

– Здравствуйте, Наум Ильич, – поздоровался я. – Не стоит так смотреть на меня, пытаясь вспомнить, лично мы пока не знакомы. Майор Корнев, Андрей Иванович. Вы должны были слышать о действиях моей группы в газетах. Майор К., моторизованная группа которого уничтожила в немецком тылу штаб и фронтовой аэродром немцев. Взяла в плен двух генералов.

– Что-то такое припоминаю, – осторожно пробормотал тот, пристально нас изучая.

– Руки уберите от тревожной кнопки, – направив на того пистолет, слегка улыбнулся я. – Не беспокойтесь, чуть позже ситуация разрешится, и надеюсь, обойдётся без проблем. Тем более помню, как вы мне рассказывали за чаем, как со Стариновым работали в Испании. Подрыв того поезда я считаю легендарным для советской разведки. Кстати, помнится, вы наградной «вальтер» за поясом носите. Осторожно достаньте его и положите на стол. Бабочкин, заберёшь оружие, осторожно с ним, тот и так поцарапан, не стоит наносить оружию новых повреждений. Тем более потом нужно будет его вернуть уважаемому ветерану нашей внешней разведки.