поднимаются к самой священной части храма. Повсюду на обочинах дороги сидят бедняки, в основном женщины с маленькими детьми, но также и йогины, ламы, и неназойливо просят подаяние. И всем подают, хотя зачастую мелочью. Ощущение, будто сострадание, основа учения Будды, здесь присуще всем.

Вечером, во время обхода ступы Боднатх, толпа начинает напирать. В месте, где завершается кора, – теснота и давка. Как будто теперь и сюда добралась суета.

Когда последний луч солнца падает на купол ступы, на всю округу словно опускается таинственная световая завеса. Звучит музыка, поток людей постепенно редеет. Только у ворот на входе толпятся по-прежнему. В Непале редко задаешься вопросом, что возможно, что невозможно, гораздо важнее аспект единения: со всеми, со всем, со Вселенной. Вероятно, буддизм в силу своей близости к природе – пока единственное учение, содержащее ответ на вопрос, как должны сосуществовать люди. Ведь буддистское отношение к жизни придумано не богом и не людьми, а постулировано природой.

РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, КАТМАНДУ

26 мая 2013

Дорожное движение в Катманду по-настоящему убийственная штука. Зачастую, чтобы перейти дорогу по правилам, мне требуется до десяти минут. Это главным образом потому, что мотоциклисты обгоняют более медленные автомобили сразу и слева, и справа, превышая при этом скорость. Даже отчаянно жестикулирующие и дующие в свистки полицейские не могут урегулировать движение на перекрестках. Анархия.

Совсем иная обстановка на рынке предметов искусства и антиквариата: если двадцать лет назад торговцы строили бизнес с прицелом на покупателей с Запада, то теперь они продают свои товары на Восток. В первую очередь предметы искусства из Тибета теперь переправляются через Гонконг прямиком в Китай. С одной стороны, это позволяет надеяться, что молодое поколение китайцев познает ценность тибетской культуры. С другой – цены взлетели соответственно.

Всю ночь шел дождь и грохотал гром. Небо кажется исполосованным двумя параллельными рядами облаков. Погода пока не вполне муссонная, пожалуй, это первое напоминание о приближающемся муссоне.

На южном гребне Канченджанги уже почти неделю, как пропали пять альпинистов, сагибы и шерпы. Провалились в трещину, говорят местные. Вертолет с поисковой партией не может вылететь из Тумлингтара. Который день идет дождь, видимость нулевая.

На Дхаулагири тем временем, кажется, разыгралась другая драма: на северо-восточном гребне работают сразу несколько экспедиций, но ни одна из них пока не может спустить пострадавших с переломанными ногами в базовый лагерь. Маурицио Фолини несколько дней кряду пытается перебросить шерпов наверх, а сагибов вниз. Вылет пока не удалось совершить из-за тумана и ветра.

РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, КАТМАНДУ

27 мая 2013

В последний момент нам удается все отснять на Канченджанге. Вместе с Маурицио Фолини летим над Луклой прямо к горе, по пути виднеются только отдельные фрагменты склона Макалу и на мгновение – сама вершина. Южный склон «нашей» горы абсолютно чист, лишь выше несколько полос облаков. Между массивами Жанну и Канченджанги нам удается проскочить над облаками – вдалеке на западе видны вершины Лхоцзе, Макалу и Эвереста! Затем сразу ныряем в прореху в облаках и берем курс на Панг Пему. У северной стены Канченджанги также почти ни облачка, поэтому всего за два пролета при помощи камеры Cineflex быстро делаем нужные снимки на 360°.

Садимся в Гхунсе, к вертолету выбегают сразу несколько десятков местных жителей. Всем любопытно. А вот возвращение Луклу дается тяжело. Координаты склада с керосином, который подготовили для нас, не верны, поэтому приходится обыскивать долины. Наконец один мальчишка, которого мы взяли на борт, указывает путь – вот это удача! В это время года в Непале невозможно найти и снять восьмитысячник с воздуха. Это можно сделать только с Канченджангой и только так, как сделали мы.

По возвращении в Катманду заглядываю к знакомым торговцам, которых знаю уже больше двадцати лет, и к парочке художников, а потом направляюсь в Тамель, чтобы запастить подарками. Решительно все, а в первую очередь антиквариат, сильно подорожало за последние несколько лет. Торговля идет не только с потенциальными покупателями из Индии и Китая. Раз на Эверест в большинстве своем теперь едут не только выходцы из стран с сильными традициями альпинизма – Швейцарии, Австрии, Италии, Франции, Германии, Словении, Японии и США, так и лавки теперь штурмуют покупатели со всего света. Поэтому растут и цены.

РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, КАТМАНДУ

29 мая 2013

Шестьдесят лет с момента первого восхождения на Эверест. Ну и праздник… Он начинается утром с опозданием на час. На головы плохо отлитых и расплющенных бронзовых фигур, изображающих Хиллари и Тенцинга, возлагают цветочные венки. Военный оркестр играет фальшиво, слишком громко и безостановочно. Нельзя даже поговорить.

Позднее по городу везут «звезд» на каретах: внучку Хиллари, внука Тенцинга… Заслуги дедов позволяют внукам почивать на лаврах. Снова звучит громкая музыка, политики и чиновники произносят бесконечные речи, пользуясь случаем, чтобы вынести свои глупости на публику.

Во второй половине дня праздник продолжается в британском посольстве. Посол зачитывает приветственное слово королевы, стоя в саду, сравнимом по размеру с городским парком: 10 000 м2. Посол Новой Зеландии цитирует сэра Эдмунда Хиллари. На меня возложена задача поблагодарить обоих, что я и делаю в контексте изложения нынешней ситуации на Эвересте. Однако микрофон работает так плохо, что критика паразитического альпинизма, который последнюю четверть века вызывает агрессию, прежде всего у шерпов, к сожалению, остается неуслышанной.

Вечером апофеоз нелепости. Многие гости, включая Вольфганга Наирца и меня, уходят с вечеринки: слишком длинные речи, танцы и музыка. Все это не что иное, как дешевая пропаганда горного туризма и желание чиновников придать себе значимости.

РАЙНХОЛЬД МЕССНЕР, ПОКСУНДО, НЕПАЛ

30 мая 2013

Вертолет уносит меня из Катманду в Шей Гомпу в верхней части района Долпа. Сразу по вылете из Катманду начинается дождь, низко висит туман. Дальше на запад появляются просветы, начиная с Аннапурны II Гималаи видны отлично.

К западу от массива Дхаулагири мы пролетаем над предгорьями, где занимаются террасным земледелием и пастбищным скотоводством. В Джупхале заправляемся керосином, еще одна дозаправка в Дунаи. Затем летим через узкие долины к озеру Поксундо, затем берем курс на Шей Гомпу. Повсюду внизу небольшие палаточные лагеря. Тысячи людей отправились на поиски «золота Гималаев» – гусеничного гриба, также известного как ярсагумба, который ценится на вес золота не только в Китае.

Один гриб стоит тысячу рупий, цена за килограмм доходит до сорока тысяч долларов. В Шей Гомпе монастырь, окруженный большими чортенами, несколько сложенных из камня изгородей, а у ручья стоят палатки, где некоторые семьи проводят целое лето.

В селении Поксундо, расположенном на шестьсот метров ниже, люди также живут лишь с апреля по ноябрь. Зимовать здесь из-за ветра и снега невозможно. Только бонские монахи не покидают своих монастырей даже в холодные месяцы.

Деревня состоит из близко