прелестной фурии рядом уже не было. Как обычно, она испарилась без предупреждения.

Меня прожгла болезненная мысль: Мойра предупредила меня, но о чём? Что за правда? Какие люди в доме Сержа Тарда станут несчастными?

Признаюсь, эти страшные думы терзали меня, но казались невероятно интересными. Я повернул машину к особняку своего друга. Как и говорил Серж, его дом напоминал миниатюрный средневековый замок. Стены снаружи были отделаны половинками булыжников, по углам строения возвышались декоративные башенки. Окна были стрельчатые, в массивных деревянных рамах, а над воротами, увитыми диким виноградом, был прибит настоящий рыцарский щит с гербом. Да уж, мой друг любил оригинальничать!

Странным показалось то, что машины Натана Хейма возле ворот не было. Настороженный, я подъехал ближе, и автоматические створки открылись, пропуская меня во двор.

«Неужели Натан Хейм не удостоил моего друга своим визитом? Скорее всего, забывчивый Бальтасар не сообщил хозяину о моём звонке. А вдруг господин Хейм ошибся адресом или перепутал дни, ведь так бывает?»

Я припарковал автомобиль. К нему тотчас подбежала девочка лет четырёх — забавная, румяная, весело улыбающаяся.

— Ах, какая симпатуля! — воскликнул я.

Девчушка, как истинная будущая леди, была одета в голубое пышное платьице, на её плечах лежала тёмно-серая пелеринка с меховой опушкой, а ножки украшали крошечные, но очень элегантные белые туфельки.

— Мишель! — позвал женский голос, но малышка не отозвалась.

Дождавшись, когда я выйду из машины, она подошла ко мне ближе и крепко ухватилась за мой большой палец.

Я вдруг испытал тоску от того, что до сих пор не стал отцом. Как это, оказывается, приятно — вести за руку такое крохотное доверчивое существо!

— Мышка моя, оставь мсье и беги к маме! — восторженно закричал Серж, увидев меня. — Наша Мишель — настоящая назойливая мушка, если ей кто-то понравится, она тут же вцепится в него! Вот такая у меня дочь: полюбит и не отпустит!

Серж говорил с нескрываемой отцовской гордостью, гладя девочку по кудрявой головке.

Но Мишель и не думала меня отпускать. Пожалуй, она стала первым человеком в моей жизни, который полюбил меня таким, какой я есть, и без всяких причин.

— Здравствуй, друг! Как прекрасно, что ты не забыл обо мне!

Серж обнял меня так горячо, словно мы не виделись лет десять.

— Салют, Серж. Вижу, в твоей жизни всё замечательно, и я говорю не только о доме.

Мы с Мишель, не сговариваясь, пошли ко входу, держась за руки. Прогулка длиною в полминуты невероятно понравилась малышке. Она поминутно поднимала головку, стараясь поймать мой взгляд, и лучезарно улыбалась.

Серж опередил нас. Он подскочил к двери, у которой нас ждала молодая женщина, и обнял её за плечи.

— Познакомься, Доминик, моя жена Ава!

Я глубоко задумался, но почему-то не удивился тому, что Серж всё это время скрывал от меня свою семью. Я мысленно уговаривал себя не расценивать этот факт как предательство, но в душе уже разгорался огонь обиды.

— Ваше имя пахнет ванилью и жасмином, — сказал я, чтобы порадовать супругу Сержа комплиментом. — Рад знакомству. Ваш дом чудесен.

Ава была стройная, ухоженная, красивая — как раз под стать Сержу. Облегающее платье лавандового цвета подчёркивало изящество её фигуры, хрупкой, как у семнадцатилетней девушки. Блестящие чёрные волосы спадали на плечи мягкими волнами. «Она похожа на эльфа, живущего в заколдованном лесу, — подумал я. — На эльфа, который питается цветочной пыльцой и купается в лунном свете».

Мило улыбнувшись, Ава негромко сказала:

— Очень приятно, мсье! Проходите!

Аромат, доносящийся из приоткрытой двери, возбудил во мне аппетит, о том, что я проголодался, громко сообщил мой урчащий живот. К счастью, никто не услышал этой постыдной мелодии.

Жена Сержа, взяв дочку на руки, вдруг пояснила:

— Меня зовут Авелин, но муж так привык называть меня Авой, что, кажется, забыл моё полное имя. Прошу вас, проходите, мсье…

— Рууд. Но можно просто — Доминик.

Какие-то смутные догадки проскользнули у меня в мозгу. Авелин… предупреждение Мойры Шахор… все люди в этом доме будут несчастны… Неужели это то, что я думаю?

Я посмотрел в сияющие, чистые глаза Авелин, устремлённые на меня. Тем временем Серж грозился удивить меня ужином, которого, по его словам, я никогда в жизни не ел. Авелин держалась необыкновенно любезно и обходительно. От неё так и веяло спокойной женственностью, интеллигентностью. Но во всём облике этой женщины было что-то загадочное, словно она пришла к нам из другого мира и тщательно скрывает это.

Мы вошли в дом. Внутри он оказался просторным и очень уютным, обставленным красивыми вещами, видимо, мой друг не стеснялся расходов. Серж и его семья купались в изобилии, что искренне радовало меня: мой друг заслуживал всех земных радостей.

Раньше я не замечал, но сейчас осознал, что Серж Тард разговаривает громко и властно, как повелитель. Чуткая супруга не обращала на это внимания. Она была всецело занята дочерью: развлекала её, баловала, целовала. Серж суетился то возле меня, то возле жены, стараясь окружать нас вниманием и заботой. Заметно было, что он хотел казаться в глазах Авелин примерным мужем, страстным любовником, замечательным отцом. Взгляды супругов сливались в единый кувшин взаимопонимания, сдержанности и уважения.

Я едва не спросил вслух: «Они действительно так пылко любят друг друга, как показывают, или всё это — красивый фантик, в который завёрнута отвратительная конфета?» Впрочем, иногда в речи Сержа проскакивал сарказм, а этот вид насмешки называют отцом защитной реакции. Люди используют сарказм, когда находятся в стрессе. Почему мой друг нервничал? Хотел произвести наилучшее впечатление на меня и жену или же тревожился из-за ожидаемого визита Натана Хейма?

Между тем долгожданный гость до сих пор не появился.

— Я так надеялся, что мсье Хейм будет вовремя, — сказал Серж. — Как думаешь, Доминик, стоит ли нам его ждать?

— Он должен приехать. Он обещал, — наигранно улыбнулся я. — Люди его уровня не могут просто так разбрасываться словами, верно?

Я искоса бросил взгляд на жену Сержа — она благоухала верностью, надёжной и обеспеченной жизнью. Её карие глаза были безмятежны, чего нельзя было сказать о дрожащих побледневших пухлых губах: казалось, ещё немного — и она расплачется от великой печали.

Что таилось в сердце этой женщины? Может быть, она до сих пор любит Хейма, до сих пор страдает из-за разлуки?

— А имя у вашего «мсье Хейма» есть? — спросила она глухим голосом, изображая полную беззаботность. — Серж, ты ничего мне не рассказывал ни о своём друге, которого успела околдовать маленькая Мишель, ни о господине Хейме.

— Да, дорогая. Исправляюсь. Итак, я позвал на ужин мсье Натана Хейма, который беспричинно проигнорировал моё приглашение, и