— Вы доверяете моему мнению?

— Ну, это зависит от того, что вы имеете в виду. — Тереза нахмурилась. — Что произошло, Александр?

— Я следил за вами на днях.

По спине Терезы пробежал холодок.

— Вот как? А с какой целью?

— Вы мне сказали, что у вас семейное дело. А сами взяли ландо и отправились на прогулку с полковником Джеймсом.

Тереза вскочила на ноги.

— Кажется, я уже говорила, что мне не нравится ваше вмешательство в мои личные дела.

Маркиз не двинулся с места, но в его светло-голубых глазах промелькнула настороженность.

— Я терзался подозрениями. И небезосновательно.

— Я не помолвлена с вами, Александр, поэтому могу общаться с кем угодно.

— Но вы мне солгали. Почему?

«И действительно: почему, Тесс?» Для того чтобы уберечь Толли от гнева Александра? Или чтобы самой не испытывать того крайне неприятного ощущения, которое терзало ее в этот самый момент?

— Я не знаю почему, — ответила Тереза. — Однако дружба с Толли Джеймсом — мое личное дело.

— До тех пор, пока это только дружба. Но если он начнет ухаживать за вами, мне придется вмешаться.

Интересно, что бы сказал лорд Монтроуз, узнай он о том, что Толли объявил о своем интересе к Терезе в тот же самый момент, когда она заговорила о своем влечении к нему?

— Сегодня утром я был на завтраке, — сменил вдруг тему маркиз.

— Я тоже, — нерешительно ответила Тереза, которая никак не могла решить, как выпроводить его из дома, не восстановив против Толли еще больше. — Поела персиков и гренок.

— Я завтракал не дома, — продолжал между тем Александр, — а с лордом Хаддерли. Он является председателем Ост-Индской компании.

— Я знакома с ним. Бабушке Агнес не нравятся его собаки. — Тон маркиза насторожил Терезу. И очень сильно. Теперь любое упоминание об Индии приобретало для нее совсем иное значение, чем прежде. Кроме того, Хаддерли отклонил приглашение Стивена на ужин.

— Кое-кто рассказывает в обществе о людях, называемых «душителями», исповедующих жестокость и нападающих на безобидных путешественников и купцов. Но, судя по всему, их никто не видел.

Вот оно что. Тереза сидела напротив маркиза, крепко сцепив руки на коленях.

— Если вы собираетесь судачить за спиной полковника Джеймса… и это может повредить его репутации, то замолчите немедленно. Я не желаю ничего слышать.

Маркиз удивленно вскинул бровь.

— Хм. — Светло-голубые глаза с мгновение смотрели на девушку. — Я упомянул об этом лишь потому, Тереза, что компания прилагает все силы, чтобы пресечь сплетни и предать позору тех, кто их распространяет, ибо это только вредит делу. — Маркиз порывисто встал, и ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. — Я говорю вам об этом, потому что мы друзья. Я знаю, как высоко вы цените благопристойность. Послезавтра люди, распространяющие сплетни о несуществующих бандитах, станут крайне непопулярны в обществе.

— А что произойдет завтра?

— Ост-Индская компания опубликует собственное мнение, касающееся нелепых слухов, и заклеймит всех, кто заявляет о своей встрече с «душителями», как трусов, предателей и лжецов.

— Что? — Краска отлила от лица Терезы, — Да, но что скажут на это представители штаба конногвардейского полка? Ведь они потеряли столько людей в стычках с этими самыми бандитами.

Маркиз пожал плечами.

— Я ничего не слышал о том, собирается ли отвечать на заявление этот штаб, но зато мне известно, сколько денег Ост-Индской компании осело в их карманах. — Монтроуз склонил голову набок. — А теперь, я полагаю, вам пора отправляться на ленч… если, конечно, вы не передумаете и не согласитесь поехать вместо этого на прогулку со мной.

Тереза покачала головой:

— У меня другие планы.

— Так я и думал, — перебил девушку маркиз. — Я вам не враг, Тесс. И сообщил вам эту информацию вовсе не для того, чтобы вы передавали ее кому-то еще.

Однако Тереза почти не слышала, что он говорит. В соответствии со стандартами, принятыми в высшем свете, ее связь с Толли нельзя было назвать серьезной, но она думала лишь о том, что он обязан знать — и немедленно — о намерении Ост-Индской компании и военного министерства назвать его лжецом, а переделку, в которую он попал, — исповедью труса.

— Продолжайте рисовать, Тесс, — произнес Монтроуз, направляясь к двери. — Увидимся сегодня на званом вечере у Фэллона. Я никогда особо не любил Толли Джеймса, но теперь сочувствую ему. Как только отчет будет опубликован, он из раненого героя превратится в жалкого неудачника.

Кивнув, маркиз удалился. Несколько минут ошеломленная Тереза стояла посреди комнаты. Александр обладал безупречными манерами. Он вежливо сообщил Терезе о том, что молодой человек, привлекший ее внимание, вскоре будет не слишком желанен в обществе. Он не просил ее сделать выбор или извиниться за ошибку в суждениях.

Он даже предложил ей сыграть в героиню и облегчить собственную совесть, лично передав Толли дурные известия. После этого она поедет на званый вечер и будет танцевать со своими поклонниками, а назавтра отправится по магазинам и сделает вид, будто никогда не была знакома с несчастным полковником.

Тереза сдернула с себя передник.

— Салли, пусть Рамзи велит подать экипаж. Я спущусь через минуту.

Присев в реверансе, служанка поспешила исполнить приказание. Тереза же отправилась в свою комнату, чтобы взять шляпку и перчатки. Одеваясь, она поймала собственное отражение в зеркале.

Да, она обещала быть хорошей. Тринадцать лет назад она поклялась, что ее семье никогда не придется больше за нее краснеть, что каждое ее слово или поступок будет благопристойным, правильным и благородным. И ни разу за это время она не нарушила данной клятвы. Но с другой стороны, за прошедшие тринадцать лету нее ни разу не было повода для этого.

Тереза постаралась успокоиться, набрав полную грудь воздуха и медленно выдохнув. Она поедет к Толли, А остальные проблемы будет решать по мере их возникновения.

Бартоломью бросил взгляд на камердинера, когда кто-то постучал в дверь, однако Лакаби продолжал что-то бормотать себе под нос, распарывая левую штанину черных брюк своего хозяина.

Впрочем, его наняли не за знание этикета.

— Войдите, — крикнул Бартоломью. Завязывая галстук, он слегка подался вперед в своем инвалидном кресле. То ли благодаря ежедневным обработкам колена виски, то ли из-за того, что он не нагружал больную ногу вот уже целую неделю, Толли чувствовал себя гораздо лучше. Более здоровым физически и душевно. Более живым.

И конечно же, не последнюю роль в этом сыграла одна остроумная и привлекательная особа с волосами оттенка растопленного меда и глазами, меняющими цвет подобно морской пучине. Из-за Терезы Уэллер его сердце стремилось к возрождению, хотя разум настаивал, что он не заслужил такого шанса.