— На другой день Образцов явился снова, — повествовал между тем Константин Эдуардович, — и продолжал настаивать на том, чтобы я указал лиц, которые дали бы сведения о Восточном фронте — тут я окончательно убедился в том, что он играет роль деникинца. Потом явился комиссар Поль и предъявил ордер на право обыска и ареста… После всех произнесенных мною показаний больше показать ничего не имею и виновным себя в чем-либо по отношению каких-либо антисоветских действий не признаю, в чем и расписываюсь.

Подпись Циолковского заверил следователь Ачкасов. Но вот что удивительно: оказывается, Константин Эдуардович писал свою фамилию через «а», то есть Циалковский.

В деле есть еще один протокол — показания разведчика Евсеева, но ничего нового они не добавляют.

И вот, наконец, главный документ, написанный каллиграфическим почерком. Приведу его без купюр.

«ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Следователя Ачкасова по делу № 1096.

Несмотря на все доводы Кучеренко и Евсеева-Петрова, что через некоего Федорова они узнали в Киеве в стане неприятеля, что Циолковский знает все пункты организации Союза возрождения России, я делаю вывод, что белые не знали Циолковского. Когда Циолковский стал догадываться, что Образцов является подставкой и только играет роль деникинца, он ему ни в чем не противоречил. В невыяснении о принадлежности Циолковского и неполучении сведений сделал оплошность т. Образцов, он же Кучеренко, который погорячился, открывая себя деникинским агентом, узнавая сразу справки у Циолковского, который, переживший многое и как практик в жизни, сразу же догадался о посещении его Образцовым и тем самым скрыл свою принадлежность к организации СВР и место нахождения таковых.

А поэтому, ввиду полной недоказанности виновности Циолковского, но твердо в душе скрывающего организацию СВР и подобные организации, предлагаю выслать гр-на Циолковского К. Э. в концентрационный лагерь сроком на 1 год без привлечения к принудительным работам ввиду его старости и слабого здоровья.

Декабря 1 дня, 1919 г. Следователь: Ачкасов».

Прочитайте этот документ еще раз, и вы увидите, насколько он страшен. С одной стороны, следователь делает вывод, что белые не знали Циолковского, но с другой — не предпринимает ни одной попытки признать незаконность и мерзость «подставки».

Результаты гнусной провокации не оправдали возлагавшихся на нее надежд — и следователь пишет о полной недоказанности вины Циолковского. Казалось бы, на этом нужно поставить точку, извиниться перед всемирно известным ученым и отпустить его домой. Но как не хочется упускать из рук добычу! И Ачкасов придумал иезуитский ход: раз нельзя расстрелять, то можно сгноить. Старый, больной, к тому же полуглухой и совершенно не приспособленный к жизни человек за год концлагеря отдаст Богу душу — это вне всяких сомнений.

А формально все вроде бы правильно: и революционная бдительность соблюдена, и большевистская гуманность налицо — что такое год концлагеря, если и не таких, как этот старик, расстреливали сотнями.

В принципе судьба Константина Эдуардовича была предрешена — он должен был погибнуть. Но… служили в ЧК и другие люди, не такие, как Ачкасов. Одним из них был начальник Особого отдела МЧК Ефим Георгиевич Евдокимов. Не знаю, что он сделал с Ачкасовым, но всю его подлую работу Ефим Георгиевич перечеркнул своей собственной резолюцией, к тому же написанной красными чернилами:

«Освободить и дело прекратить. Е. Евдокимов. 1.12.19».

И — все! Циолковский оказался на свободе. В тот же день произошел довольно любопытный казус: Константин Эдуардович не смог сесть на поезд, растерялся и не знал, где переночевать. Он не придумал ничего лучшего, как вернуться в тюрьму и попросить ночлега там. И что вы думаете, в нарушение всех правил, его пустили в камеру, а утром отправили в Калугу.

Это-то и дало ему основание написать в одном из писем:

«Заведующий Чрезвычайкой очень мне понравился, потому что отнесся ко мне без предубеждения и внимательно».

Некоторые исследователи решили, что речь идет о Дзержинском. Нет, с Дзержинским Константин Эдуардович не встречался — это точно, иначе в деле № 1096 непременно была бы его резолюция.

А вот Ефим Георгиевич Евдокимов оказался самым настоящим ангелом-хранителем и спасителем Циолковского. К сожалению, судьба самого Евдокимова не столь благополучна: будучи кавалером ордена Ленина и пяти орденов Красного Знамени, в 1940-м он был репрессирован и лишь в 1956-м посмертно реабилитирован.

* * *

Недавно я побывал в Калуге и встретился с правнучкой Константина Эдуардовича Еленой Алексеевной Тимошенковой. Она работает в Доме-музее прадеда и бережно хранит все семейные реликвии. Вместе с ней я поднимался в «светелку» — ту самую комнату, где его арестовали, сидел в его кресле, держал в руках слуховые трубки, прикасался к рукояткам станков, на которых работал великий старец.

Говорят, что дом Циолковского хранит ауру его духа, что присутствие Посланца Космоса ощущается здесь до сих пор, что время от времени над домом появляются весьма загадочные облака — то в форме креста, то напоминающие очертания букв «Ч», «А» и «У»- так бывало и при жизни Константина Эдуардовича. А многие видели, как в этом доме начинают дрожать от возбуждения экстрасенсы — они уверяют, что здесь какая-то особая энергетика.

Не знаю, так ли это или не так, но вот то, что, находясь в доме Циолковского, ощущаешь небывалый подъем, если хотите, просветление ума — это точно, испытал на себе. Подтверждаю и другое: пообщавшись с Циолковским, очищаешься от скверны, сбрасываешь с души всяческую шелуху, устремляешь глаза к небу и думаешь не о ценах и скандалах в Думе, а о том, ради чего явился на этот свет — о Вечном, Прекрасном, о Душе и Боге.

Мы очень мало знаем о Циолковском, а если и знаем, то лишь как о человеке, указавшем дорогу в космос. А вот зачем он ее указал, ответ в его философии. Почитайте его «Очерки о Вселенной», «Горе и гений», «Причину Космоса», «Ум и страсти», «Монизм Вселенной», и вы откроете для себя целый мир, вы найдете ответы на многие волнующие человечество вопросы, в том числе и на такие, как: что делать и кто виноват…

По свидетельству современников, пребывание на Лубянке Циолковского потрясло, во всяком случае, когда он добрался до дома и постучал в дверь, жена его не узнала. Но вот что поразительно: он не затаил обиды ни на чекистов, ни на виновника его злоключений А. Я. Федорова. Больше того, после освобождения Киева от деникинцев Константин Эдуардович возобновил с ним переписку и даже обсуждал вопрос о переезде на постоянное место жительства в Киев. Еле-еле уговорили его калужане не покидать их город.

Определенную роль сыграло в этом то, что советская власть признала, наконец, в Циолковском ученого, составляющего национальную гордость. В 1921 году появился весьма красноречивый по тем временам документ, подписанный Лениным.

«Постановление Совета Народных Комиссаров в заседании от 9 ноября 1921 г.

Рассмотрев вопрос о назначении тов. К. Э. Циолковскому пожизненной усиленной пенсии, постановили: