— Пожалуйста, не надо разговаривать со мной как с душевнобольной.

— Не буду, если ты перестанешь вести себя, как душевнобольная. Слушай, Ф. Скотт Фиццжеральд ошибался, считая, что в жизни американцев второго акта не бывает. Посмотри на Чарльза Мэнсона — у него есть собственный вебсайт. Когда всё это кончится, ты сможешь заниматься всем, чем заблагорассудится. Боже мой, да одна только именная продукция будет приносить достаточный доход, чтобы… оплатить мой счет!

— Я не намерена, — ледяным тоном сказала Бет, — давать разрешение на использование своего имени на этикетках. Это удел членов британской королевской семьи, страдающих избыточным весом, и практиканток из Белого дома, страдающих избыточной сексуальной озабоченностью.

— Как же ты собираешься оплатить мой счет? Ну ладно, что-нибудь придумаем. — Бойс принялся покусывать ее в ухо. — В крайнем случае возьму натурой.

— Перестань. Между прочим, согласно исследованиям Американской ассоциации адвокатов, три четверти населения считают, что подсудимый, который не дает показаний, либо виновен, либо что-то скрывает.

— В кои-то веки я согласен с тремя четвертями населения Америки. Знаешь, сколько раз я разрешил клиенту дать показания на процессе по уголовному делу? Два. Первым был семидесятивосьмилетний главарь мафии, больной застарелой эмфиземой. Его я посадил на место для дачи показаний, чтобы присяжные услышали, с каким присвистом он дышит. Им стало так жаль старика, что они отпустили его умирать домой. Вторым был католический кардинал, обвиненный в порочной связи с мальчиком-служкой. Дело было двадцать лет спустя, и служка уже страдал пристрастием к героину, крэку и алкоголю, а также еще тремя нехорошими болезнями. Вот он и решил вытрясти деньги из своего бывшего приходского монсеньора, который к тому времени стал одним из главных князей американской католической церкви. В данном конкретном случае кардинал оказался невиновным. Знаю, клиент, который и в самом деле невиновен, — большая редкость. Мне следовало бы заказать его чучело. Как бы там ни было, я посадил его на место для дачи показаний — ведь не так уж и часто тебе попадается невиновный клиент, который одевается в пурпурную мантию и носит на груди крест величиной с монтировку.

— И что же?

— Его признали виновным. И ты еще хочешь давать показания.

Бет погасила окурок.

— Все годы, прожитые с Кеном, все эти ужасные годы, я молча сносила оскорбления, подставляла другую щеку, на всё закрывала глаза, работала как вол. Мне уже за сорок. У меня нет ни денег, ни реальных средств к существованию, разве что именной антиквариат, которым сподручно убивать мужей. Я вдова… не перебивай, пожалуйста… и все считают меня вероломной убийцей, укокошившей героя войны плевательницей. Это несправедливо! И я не намерена с этим мириться. Я не намерена выходить из зала суда в общество людей, которые будут показывать на меня пальцами в аэропортах, как на некое ископаемое чудище, не решающееся включать телевизор, потому что Джей Лино и Леттерман, возможно, поливают меня дерьмом в своих монологах, да и то лишь ввиду отсутствия других сенсационных новостей. Откровенно говоря, по сравнению с этим стирка белья в тюрьме… да и капельница со смертельным раствором… представляются чуть ли не благом. Если бы я хотела добиться оправдания при помощи юридических тонкостей, я бы наняла Алана Крадмана, Плейто Качериса или какого-нибудь другого ловкача. Но мне необходимо выиграть, и поэтому я наняла тебя. Не «не проиграть». Выиграть. Ты сказал, что в первый день я должна войти в зал суда с таким видом, словно пришла принимать их извинения. Ну, а выйти я собираюсь так, словно их извинения уже приняла и теперь готова принять извинения всего мира.

Бойс задумался.

— По-моему, нам следует подготовить заявление о том, что ты намерена посвятить всю свою жизнь поискам настоящих убийц.

Бет огрела его подушкой. Сильно.

— Я начинаю понимать, — сказал Бойс, — за что ты получила это прозвище.

— Возможно, вам захочется взглянуть на это, — сказала секретарша Бойса, протянув ему раздел «Стиль» газеты «Вашингтон пост», открытый на колонке Ллойда Гроува «Надежный источник». Кодовое слово «взглянуть» означало: «Кое-что вам здесь очень не понравится».

Отношения между первой обвиняемой Бет Макманн и суперадвокатом Бойсом «Наглецом» Бейлором, похоже, начинают выходить за рамки обычных, приличествующих адвокату и клиенту. В семидесятые годы, во время учебы на юридическом факультете Джорджтаунского университета, они собирались пожениться, но леди Бетмак бесцеремонно бросила Бейлора ради будущего президента. Однако при этом она, похоже, оставила включенным сигнальный огонек. А может, в люксе гостиницы «Джефферсон» — 7500 долларов в сутки, — где проживает Наглец, они попросту усердно готовились к завтрашнему заседанию суда.

Ну и свинья этот Гроув. Бет бросила его отнюдь не «бесцеремонно». Да и семь с половиной тысяч — плата за три люкса, а не за один.

Потом его мысли сосредоточились на более важном вопросе.

Ее охранники, агенты Секретной службы. Ну конечно. Никто, кроме них, ничего не знал, а они уже презирают обоих. Впрочем, кто решился бы их упрекнуть? Он обвинил их в организации чудовищного заговора. Но где их хваленая профессиональная скрытность? Где умение Секретной службы хранить секреты?

По иронии судьбы, если Бет и манила Бойса к себе неким «сигнальным огоньком», то он погас во время их спора по поводу дачи показаний. Возможно, Бойсу не стоило изощряться в остроумии насчет того, что как раз в этот утренний час ее покойный муж «покончил с собой при помощи плевательницы». Бет встала с постели, оделась и выбежала из номера, отправившись обратно на свой остров Эльба — в Кливленд-Парк. Всё, с примирением покончено. Пока оно длилось, было весело — все три часа. Интересно будет испытать свои силы в новом качестве — адвоката, который не разговаривает с клиенткой на процессе по делу об убийстве.

Бойс скрепя сердце включил телевизор. Катастрофа не заставила себя ждать. Шла одна из утренних программ. Двое ведущих, то и дело перемигиваясь, отпускали шуточки «на злобу дня» — насчет того, каким образом Бет могла бы резко снизить расходы на адвоката. Ха-ха-ха.

Бойс переключил на другой канал. Отлично. На экране, над следующей парой ведущих, красовалось фото Бет и Бойса студенческих времен, снабженное заголовком «ИСТОРИЯ ЛЮБВИ» и подписью: «Та, кого любишь, всегда невинна».

Он начал набирать номер Бет на своем сотовом, потом решил, что при данных обстоятельствах лучше звонить по городскому телефону. Одному богу известно, кто подслушивает.

— По-моему, сегодня, — сказал он, — нам придется входить в здание суда через подвальный гараж.

Бет была в шоке — или, по крайней мере, настолько близка к шоку, насколько это позволяют себе особо важные персоны.

— Как это случилось? — спросила она хриплым голосом. — Кто?

— Спроси у агентов своей якобы секретной службы.