– Почему так долго? – спросил Мартин капитана, который по понятным причинам не хотел здороваться с ним за руку. Кончиками пальцев он нервно проверил, как сидит пластиковая защитная маска на его сломанном носу.

– Долго? – Бонхёффер посмотрел на свои наручные часы.

Было семнадцать часов судового времени, и уже прошло почти два часа, прежде чем он решился допустить их сюда. И у Елены не было объяснения такой задержке.

– Как вы заметили, мы только что развили приличную скорость! – крикнул Бонхёффер.

В стоявших под углом, как на чердаке, бортовых стенках на носу корабля не было застекленных иллюминаторов, а только открытые люки. Так близко к поверхности моря и при той высокой скорости, которую развил тем временем «Султан», кругом стоял такой рев, что приходилось буквально кричать, чтобы понять друг друга. У Мартина возникло такое чувство, что он стоит в стальном котле, по которому снаружи бьют из водометов.

– Обычно доступ сюда при плавании на максимальной скорости вообще невозможен, – сказал капитан и рассказал Мартину, что в прошлом году одному пьяному канадцу удалось забраться в якорный отсек и отпустить якорные цепи с лебедки. Якорь мог повредить винт, а судно могло получить пробоину и полностью лишиться маневренности. В момент этого инцидента «Султан» только что полностью заправил баки. Тяжелым дизельным топливом стоимостью три с половиной миллиона евро, которого должно было хватить на следующие десять дней. Невозможно себе представить, что случилось бы, если бы якорь пробил топливные баки.

Сегодня пьяница сидит в тюрьме из-за опасного нарушения судовой техники безопасности, и с момента этого инцидента двери, ведущие на якорные палубы, могут открываться только при выходе судна в море и при его заходе в порт.

– Сначала я должен был отдать распоряжение своему главному инженеру отключить электронную блокировку дверей, – закончил Бонхёффер свои объяснения. – Сделать это быстрее было просто невозможно.

Мартин осмотрелся вокруг. Они вошли в помещение, расположенное по левому борту. На площади, где свободно разместились бы двадцать парковочных мест, стояли устройства, похожие на турбины, возможно, это были генераторы. Он увидел стальную коробку, используемую для хранения швартовых концов, с их помощью судно закрепляется у причала, а также множество металлических шкафов, похожих на те, в которых устанавливают блоки предохранителей, с приклеенными на них предупреждающими знаками тока высокого напряжения.

И разумеется, здесь была якорная цепь. Покрытая черным лаком и впечатляющего размера. Вблизи она выглядела как нагрудное украшение пятидесятиметрового великана. Мартин мог без труда просунуть свою руку сквозь звенья этой цепи. И дюжина рук понадобилась бы для того, чтобы поднять хотя бы одно из этих звеньев.

– Семнадцать тонн, – сказал Бонхёффер и похлопал стального монстра, словно они находились на экскурсии и осматривали достопримечательности.

Цепь проходила через огромный стальной ролик, выкрашенный лаком фисташкового цвета, через цепное зубчатое колесо, напоминавшее железнодорожное колесо огромного размера, затем опускалась через лебедку меньшего размера вниз в шахту шириной с дымовую трубу, которая в настоящий момент была плотно закрыта якорем, торчавшим в стенке внешнего борта.

Мартин сразу же вспомнил рисунок Анук.

Через многочисленные щели и пустоты он мог видеть бурные воды Атлантики.

– Сам якорь весит тоже около десяти тонн, – сказал капитан и прошел в глубь помещения.

Елена и Мартин последовали за ним. При этом Мартин заметил, что якорных устройств было два: по одному с правого и с левого борта. Оба огромных цепных зубчатых колеса, установленные соосно, разделялись платформой, на которой находился ящик с множеством рычагов. Каждое большое колесо было оснащено металлическим тормозным колесом, которое нужно было вращать, словно исполинский вентиль, чтобы опустить якорь или прервать его спуск.

– Что именно мы здесь ищем, собственно говоря? – спросил капитан, остановившись на платформе и прислонившись спиной к тормозному колесу якоря левого борта. – Надеюсь, не тайник, где держали Анук, или все-таки его?

Мартин окинул взглядом якорный отсек.

Здесь было очень чисто, почти стерильно, что удивило его. Судя по царившему здесь запаху, он ожидал увидеть на полу пятна ржавчины и масла или, по меньшей мере, следы воздействия непогоды и агрессивной морской воды, постоянно попадавшей внутрь через многочисленные отверстия. Но даже в этой зоне, доступ в которую был ограничен, царили чистота и порядок. Все было как после ремонта. Стены выкрашены белой краской, а пол устлан резиновыми матами, даже при царившей вокруг сырости можно было не опасаться, что поскользнешься на них.

Уйма места.

Но ни одного такого, где можно было бы выжить в течение нескольких недель. Здесь всегда сквозило, было холодно и сыро. Уже после недели нахождения здесь можно было запросто получить воспаление легких, не говоря уж о том, что в каждом порту сюда входили по меньшей мере два матроса, которые должны были обслуживать якорные лебедки.

Она никак не могла находиться здесь.

Казалось, что Елена разделяла его не высказанное вслух мнение.

– Это тупик! – крикнула она пронзительно.

Мартин кивнул. Очевидно, они были на ложном пути.

«Все лишь гадание на кофейной гуще», – раздосадованно подумал он. Увидеть в детском рисунке важный намек было такой же глупостью, как рассмотреть лицо Девы Марии в хлебе для тостов.

– Уходим отсюда.

Мартин наклонился, чтобы завязать развязавшийся шнурок своих черных полусапожек. При этом его взгляд упал под первую ступеньку платформы.

– А где цепь? – спросил он Бонхёффера.

Ничего не понимая, Бонхёффер посмотрел на него.

Мартин показал на большой стальной ролик слева от него:

– Я вижу только несколько метров цепи, протянувшейся от гигантского колеса до якорной шахты. А где остальное?

– Как раз там, где вы присели на колено, – ответил Бонхёффер и сошел с платформы. Он топнул ногой об пол. – Прямо здесь под полом.

– Там есть место?

Бонхёффер помахал вытянутой рукой, словно хотел изобразить раскачивающуюся лодку.

– Зависит от того, насколько выбрана якорная цепь. Но немного места там есть всегда. Действительно, это любимое место укрытия для безбилетников. Но они выдерживают там максимум пару дней. Но не недель.

– Как туда попасть? – спросил Мартин и постучал костяшками пальцев по металлической плите, на которой сидел на корточках.

– Одной палубой ниже. Отсюда туда можно попасть, только отвинтив напольные плиты. То есть один раз в год для технического обслуживания, – сказал капитан, также опустившийся рядом с ним на колени. Со светлыми, взъерошенными волосами и защитной маской на сломанном носу он был похож на Ганнибала Лектора, не хватало только смирительной рубашки и тележки для перевозки мешков, к которой он был прикован.