— Я про это еще в Спасске поинтересовался, попросив пленников написать по объяснительной с изложением обстоятельств их пленения. Так вот, после прочтения данных опусов я решил, что Славе попались малограмотные агры. Однако сейчас думаю, что если даже это и так, то они такие здесь не одни. В общем, бумаги написаны с применением минимума правил. Одно и то же слово в зависимости от почерка пишется по-разному. Отсутствуют буквы «э», «ё» и твердый знак. На грани исчезновения «и краткое». Мне кажется, такая письменность могла с равным успехом развиться как из дореволюционной, так и из современной нам.

— Ага, значит, про современную ты тоже подумал?

— Да, появились кой-какие мыслишки, но их еще проверять и проверять.

Тем временем на лице Малого отразилась работа мысли, и вскоре он выдал ее результат:

— Раз тут все померли, но об этом на материке вряд ли кто знает, то мы ведь можем выдавать себя за экспедицию отсюда. Наша одежда не очень отличается от тряпок, которые были на африканских аграх, да и тут в одном шкафу нашлось хоть и полусгнившее, но все равно похожее тряпье.

— М-да, — с сожалением посмотрел на друга Патрикеев, — я, может, и сойду за агра, особенно если платком повяжусь. Пашиным бойцам платочки уже не помогут, придется противогазы надевать. А тебя даже в скафандре, которого у нас все равно нет, за местного никто не примет — больно уж сильно габариты различаются.

Старшина малость приуныл, но Павел, пару минут подумав, заявил:

— А что, идея очень даже ничего. Раз на материке эти самые заветы Матроха вовсю нарушали еще две тысячи лет назад, то сейчас вряд ли там так уж легко будет встретить их знатока. Даже если таковой и найдется, всегда можно будет заявить, что они у него неправильные, а истинные заветы сохранились только на нашем острове. И никаких платочков не надо, мы с тобой, пап, будем круглоухими. Раз они хрен знает когда перестали рождаться, то вряд ли основная масса теперешнего народа так уж хорошо представляет, как они выглядели.

— Ладно, — хмыкнул Патрик, — пусть мы с тобой будем круглоухими. Но остальные тогда кто?

— Слушай дальше. Значит, на острове вовсю соблюдаются те заветы, и поэтому рождаются круглоухие. Но, как и в любом процессе, тут иногда случается брак. То есть мы с тобой — штатная продукция, а остальные — издержки производства. Наша работа, судя по тому, что ты вычитал в тех бумагах, заключалась в поголовном покрытии островных дам, как долгоживущих, так и не очень. Достигнув выдающихся успехов на этом поприще, мы получили право претендовать на превращение в долгоживущих, но по традициям острова для этого надо совершить подвиг. Вот, значит, мы и полетели его совершать, а мои бойцы и товарищ старшина — это наша охрана и слуги из некондиционных круглоухих.

— Интересно, — усмехнулся Патрик, — а если встреченные нами дамы захотят воспользоваться нашими профессиональными услугами?

— Ну, тебе-то проще, можешь сказать, что ты уже пожилой и вышел из соответствующего возраста. А я, так уж и быть, особенно если дамы будут ничего, разок-другой-третий пожертвую собой. Если же они окажутся больше похожи на коров или крокодилиц преклонных годов, то всегда можно будет сослаться на заветы Матроха. Мол, согласно какой-нибудь заповеди это можно не абы когда, а только по нечетным четвергам. В общем, что-нибудь придумаем.

Отдохнув на острове сутки, в три пополудни следующего дня путешественники продолжили свой путь. Снова дирижабль летел над бескрайним океаном, в котором уже не встречались даже айсберги. Но теперь такой полет продолжался всего чуть больше суток, и во второй половине следующего дня на горизонте показалась сначала дымка, а потом далекий берег. Вскоре стало видно, что прямо курсу дельта какой-то большой реки.

— Прямо как Волга у Астрахани, — поделился впечатлениями Павел.

— Нигер, — буркнул Патрик, не отрываясь от иллюминатора, — и если даже тут нет людей, то вряд ли они есть где-нибудь поблизости.

Примерно час дирижабль летел над рекой и морем джунглей по обеим ее берегам, но потом река свернула влево. Местность под путешественниками тоже изменилась — теперь там была степь с редкими островками деревьев, а ближе к вечеру стали попадаться голые каменистые участки.

Ранним утром дирижабль пролетел над озером Чад, местность внизу на некоторое время позеленела, но потом снова все чаще и чаще стали встречаться желтые камни, и с обеда почти до захода Солнца под гондолой проплывала пустыня с редкими оазисами и без всяких признаков разумной деятельности. Когда уже начинало темнеть, внизу показалась большая река, окаймленная зеленью.

— Нил, — пояснил Патрик. — В принципе тут могут быть какие-то поселения, так что неплохо было бы проделать весь путь над ним днем. Паш, как ветер?

— От пяти до семи метров в секунду, западный.

— Тогда я бросаю маяк, садиться тут мне что-то не очень хочется. Змеи, крокодилы, да мало ли еще кто.

Вскоре от дирижабля отделилась небольшая коробка под маленьким парашютиком и поплыла вниз.

— Маяк сел, есть привязка, — доложил Павел и, покинув пилотское место, отправился в корму гондолы.

— Греем ужин, едим и спать, — резюмировал Патрик, — а с утра двигаем дальше.

Старшине был понятен смысл происходящего, в описании дирижабля говорилось о такой возможности. Теперь автопилот будет держать воздушный корабль над маяком всю ночь.

С утра дирижабль продолжил свой путь над рекой, снизившись примерно до полукилометра. Час за часом проходил полет, но внизу проплывали только картины девственной природы без малейших признаков присутствия агров. Лишь у самой дельты обнаружилось несколько полуразрушенных построек, но не возникло нужды даже запускать разведчик — и в бинокль было прекрасно видно, что это поселение давно покинуто.

— Причем и строилось-то абы как, — уточнил Павел, — совершенно явная времянка. Да и в эфире абсолютная пустота. Наши планы не изменились, отсюда мы идем к Черному морю? Тогда до трех ночи моя вахта, а потом, пап, я бужу тебя.

Проснувшись, старшина обнаружил, что дирижабль летит над морем, а слева километрах в двух виднелся берег.

— На Земле тут Болгария, — пояснил Патрик, — ну, а мы так и пойдем вдоль берега, пока не увидим впереди хоть какие-нибудь признаки цивилизации.

Они нашлись только ближе к вечеру.

— Лодка! — объявил Павел.

— Где? А, вижу. Запускаю разведчика.

Вскоре выяснилось, что впереди что-то вроде рыбацкого поселка. Располагался он в месте падения в море довольно крупной реки, которая была опознана как местный аналог земного Днепра. Не долетая до поселка километров пятидесяти, дирижабль начал снижение и вскоре приземлился на берегу не то широкой реки, не то узкого залива.

— Бугский лиман, — пояснил Патрик, — на том берегу в нашем мире Николаев. А в этом — пусто, так что пока устроим тут временный лагерь и присмотримся, что там за деревенька у агров на месте нашего Херсона.