Вдруг Адам со словами «нет, нет» убрал что-то со стола.

Джоанна предложила с улыбкой:

– Давайте выйдем, мистер Уэстбрук.

– Адам приготовил вам подарок, – сказала она, закрывая дверь в дом. – Но он пока не хочет, чтобы вы его видели. Хочу вас предупредить, что вы можете не понять, что это. Он сделал подставку для трубки.

– Но я же не курю.

– Он увидел такую подставку в журнале и решил, что вам обязательно нужна такая же. Как ваша поездка, мистер Уэстбрук, съездили удачно?

– В Мельбурне я заехал в Ведомство регистрации земельных сделок и подробно описал им ваш документ. Если участок в колонии Виктория, им, возможно, удастся установить, где он находится, по нескольким имеющимся в тексте деталям. Через несколько недель они сообщат нам о результатах поисков. К сожалению, поход в библиотеку результатов не дал, но я оставил бумагу с просьбой пересылать нам, если появятся, любые сведения о месте с названием Карра-Карра.

– Спасибо, я вам очень благодарна за все, что вы сделали, – поблагодарила Джоанна. Она хотела еще поделиться с ним своими предчувствиями и страхами, рассказать о том, что подумывает об отъезде, но не знала, с чего начать.

– Как Адам? – спросил Хью.

– Говорить он стал лучше. Сара очень хорошо с ним занимается. Но мы все еще не можем разговорить его, чтобы узнать о матери, о том, что произошло.

– Я возьму его завтра с собой в Лизмор на праздничный обед.

– Я так и подумала.

– А что будете делать вы, мисс Друри?

– Ко мне в гости собирается приехать доктор Рамзи. Полагаю, в этом нет ничего предосудительного?

– Нет, конечно. – Он видел вьющуюся у фонаря мошкару, слышал писк комаров, нарушавший теплую тишину вечера, и чувствовал аромат духов Джоанны.

– Я купил Адаму подарок в Мельбурне. Вот, – он подал сверток Джоанне. Она развернула его и увидела медный блеск подзорной трубы, наподобие тех, какими пользовались моряки.

– А это для Сары, – сказал Хью. Он купил ей шарф, расшитый цветами. – Я оставлю подарки здесь, на веранде. А утром вы отдадите их Адаму и Саре. А вот это – вам, – он достал из кармана небольшой футляр.

Джоанна подняла крышку футляра и увидела на бархатной подушечке пару изящных синих сережек.

– Это лазурит, – пояснил Хью. – Не знаю, удалось мне или нет, но я старался подобрать камень в тон броши, которую вы часто носите.

Сережки были очень красивые и замечательно сочетались с брошью.

– Спасибо, – поблагодарила она, – они прелестные. – Близость Хью волновала ее. Ей хотелось обнять его, поцеловать и сказать, что это самый красивый подарок из всех, что ей дарили. И еще ей хотелось признаться в своей любви к нему.

– Наденьте их завтра.

Джоанна смотрела на футляр в своих обсыпанных мукой руках и думала: «Я надену их ни для доктора Рамзи, ни для какого другого мужчины, а только для тебя».

– У меня тоже есть для вас подарок, – она ушла в дом и вернулась со свертком, перевязанным шнурком. Он развернул бумагу и задержался взглядом на подарке.

– Это для ваших стихов, – сказала Джоанна.

Хью погладил дорогой кожаный переплет с замысловатым узором теснения и золотой надписью на обложке: «Журнал». Он раскрыл альбом, где пребывали в ожидании записей листы светло-кремового цвета.

– Какой красивый, – сказал он, думая о балладе, начатой им по дороге в Мельбурн:

Долог путь и запруды сухи:

Колючки липнут к ногам истертым;

Под грозно нависшим небом багровым

Марево зноя дрожит…

Он записал стихи на обороте магазинных чеков. Теперь у него было куда их переписать.

– Ну, счастливого Рождества, Джоанна. – Ему хотелось добавить: «Дэвид Рамзи влюблен в тебя и хочет на тебе жениться». Нахлынувшая волна возбуждения поразила его.

Две недели вдали от Джоанны он не переставал думать о ней. Перед его мысленным взором она постоянно менялась, словно ускользала от него: представала то девочкой, то женщиной. Теперь она стояла совсем близко – воплощение образа, хранимого в его памяти. Неожиданно на ум ему пришли слова: «Через просторы бурных морей пришла она в край золотой…»

– Ну, мне пора, – сказал он, думая о том, что Полин уже заждалась его. – Кстати, послезавтра к нам приезжает мистер Макнил. Это архитектор, который будет строить новый дом. Работы начнутся с началом нового года. Дом должен быть закончен к свадьбе.

«Да, – думала Джоанна. – Свадьба, новый дом. Полин…»

– Мистер Уэстбрук, пока вы не ушли, я должна сказать вам кое-что.

– Что же? – он был удивлен тому, как серьезно она это сказала.

Сердце ее сильно забилось.

– Мистер Уэстбрук, я думаю уехать из «Меринды». Мне кажется, я должна это сделать.

– О чем вы говорите? Какой отъезд? Почему? – недоумевал он.

– Я слышала, как вы въехали во двор, совсем недавно, и, должно быть, не виделись еще с Биллом Ловеллом. Мистер Уэстбрук, пока вас не было, с фермы ушли остальные аборигены. Это ведь все из-за меня, верно?

– Почему вдруг вы так решили? – поразился он.

– Мне рассказала Сара, что Иезекииль говорил рабочим, что я приношу неудачи «Меринде», и если останусь, случится что-то ужасное. А в день вашего отъезда в Мельбурн мне встретился у реки Иезекииль. – И Джоанна коротко рассказала о том случае.

– Я велел Иезекиилю держаться от вас подальше.

– Это не его вина, мистер Уэстбрук. Вы не можете сердиться на него за его верования. Здесь жил его народ раньше, и он лишь старается защитить то, что представляет для него ценность. Это все часть того, что привело меня в Австралию. Я приехала, чтобы узнать об образе жизни и обычаях, что существовали здесь и повлияли на мою семью; они продолжают влиять на меня. И нельзя оставлять без внимания то, что видит во мне Иезекииль. Надо найти способ понять и примириться с этим. Уезжать я не хочу, но мне кажется, будет больше неприятностей, если я останусь.

– Но вы же не верите в ту чушь, которую он несет. Вы же на самом деле не верите в такие вещи, как злые чары!

– Неважно, во что я верю. Главное, что в это верит он. И он заставил поверить в это ваших работников. Если я уеду, они вернутся.

– Нет, – тон его был категоричным. – Вы никуда не уедете. Я не позволю этому старому дьяволу указывать мне, как вести дела на моей ферме.

– Но ваши рабочие…

– Найму других. – Он вдруг взял ее за плечи. – Мисс Друри, Джоанна, пусть вас не пугает Иезекииль. Он не причинит вам вреда. Он, правда, безобидный.

– Но дело не только в нем, – ответила Джоанна. – Когда наш корабль прибыл в гавань, на борт поднялся молодой абориген-носильщик. Видели бы вы, какими глазами он на меня посмотрел. Думаю, он боялся меня. И еще я видела страшный сон о вас… о нас с вами. Сон этот очень походил на явь, и я не могу его забыть. Меня не покидает чувство, что должно произойти что-то очень плохое. Хью, мне страшно. Я боюсь за «Меринду», за вас, за Адама и за себя. Здесь существует другой мир, невидимый нашим глазам, но я начинаю его чувствовать. Моя мать тоже чувствовала его. Она жила в тысячах миль отсюда, но верила в силы, корни которых где-то здесь, в Австралии. Аборигены верят в сверхъестественные силы, в песни-отравы и магию. Как мы можем говорить, что они заблуждаются? Откуда мы можем это знать?