«А ведь я люблю его! – подумала она. – Помоги мне, Господи, я люблю его!» Рейчел знала, что Эндрю ее не любит. Он вообще не испытывал к ней ничего, кроме презрения. Но его откровенные слова разрушили тот барьер, которым она собиралась от него отгородиться. Если сейчас он попросит ее лечь с ним, она ему не сможет отказать.

По счастью, в этот момент Эндрю не мог видеть ее лица, иначе победа была бы за ним.

До конца дня между ними установилось неловкое молчание. Эндрю в мрачной задумчивости сидел на кровати, то и дело прикладываясь к бутылке солодового виски. Наконец Рейчел не выдержала и забрала у него бутылку. Ко всем прочим бедам не хватало еще, чтобы он напился! Она слишком хорошо помнила, что между ними произошло, когда он в последний раз был пьян.

Вечером девушка с облегчением свернулась калачиком на ковре у очага и заснула.

Ее разбудили страшные звуки: будто кто-то когтями скребся в дверь. Эндрю уже сидел в постели, напряженно вслушиваясь.

Скребущие звуки все усиливались. Теперь их сопровождало глухое раскатистое рычание. Руки Рейчел покрылись мурашками.

– Боже мой! Что это, Эндрю? – спросила она, цепенея от ужаса. Было слышно, как кто-то отдирает от двери куски. – Что это, Эндрю?

– Похоже, медведь. – Эндрю сорвал с глаз повязку и спрыгнул с кровати. – Дай мне лук, стрелу и нож, – спокойно распорядился он.

– Ты же ничего не видишь! Как ты будешь с ним бороться? – вскричала девушка.

Охваченная дрожью, она подошла к стене и взяла стоявшие там лук и колчан со стрелами.

Дикое рычание по ту сторону двери становилось все громче. Медведь, привлеченный запахом окровавленной повязки, которая валялась у порога хижины, пришел в убийственное возбуждение и теперь пытался добраться до сидевшей в ловушке жертвы.

– Рейчел, дверь заперта?

Глаза ее испуганно метнулись к тяжелому засову, который все так же стоял, прислоненный к стене. Перед сном Рейчел забыла запереть дверь, и теперь свирепый зверь мог в любую минуту ее вышибить.

– О Господи, нет!

Эндрю медленно пошел к двери, ощупывая воздух руками.

– Где засов?

Его движение вывело девушку из столбняка. Всхлипывая, она подбежала к двери и просунула засов в пазы как раз в тот момент, когда начали выламываться дверные петли.

Лапа с кривыми когтями оторвала кусок от двери, и в образовавшемся проеме показались оскаленные желтые зубы. Рейчел завопила от ужаса.

– Огонь! Рейчел, у нас есть огонь? – крикнул Эндрю. Его решительный тон проник в ее парализованный страхом рассудок.

– Да… да, у нас есть огонь.

– Помоги мне! – приказал он. – Быстро! – Эндрю, спотыкаясь, подошел к очагу. – Давай перевернем стол и поставим его у огня. Это будет наша баррикада. Скорее, Рейчел! – подгонял он ее, не слыша ответа.

Оглушенная страхом, руководимая лишь инстинктом самосохранения, Рейчел бросилась к столу и перевернула его. Эндрю нащупал стол рукой и подтащил его к очагу.

– Возьми матрас, одеяло и вообще все, что горит, – отрывисто распорядился он.

Машинально повинуясь его командам, она подбежала к кровати, быстро стянула с нее одеяло и матрас, подхватила подушку.

Тем временем Эндрю нашел веник, стоявший у очага, и, присев на корточки, сунул его в огонь. Сухая солома загорелась.

– Подожги подушку и брось ее в медведя! – крикнул он, разрывая матрас на куски, как простую бумагу.

Осаждаемая дверь с оглушительным грохотом рухнула на пол.

Зверь с грозным рычанием поднялся на задние лапы. Он был не меньше шести футов ростом. Поблескивая круглыми глазами, мохнатое чудище двинулось на них.

Эндрю с невероятной быстротой выхватил стрелу из колчана и натянул тугую тетиву. Помедлив долю секунды, словно для того, чтобы вымерить направление и расстояние, он откинулся назад и выпустил стрелу из лука. Тонкое копьецо вонзилось в медвежью грудь. Зверь остановился и свирепо зарычал. Руки Эндрю повторили молниеносное движение, и в грудь хищника вонзилась еще одна стрела. Боль оглушила зверя, но не остановила его.

Рейчел поднесла к огню перьевую подушку, которая тут же вспыхнула ярким пламенем. Когда медведь снова пошел на них, девушка, не задумываясь, метнула в него горящую подушку. Эндрю отшвырнул лук в сторону, выхватил из очага веник и начал поджигать куски матраса. Рейчел брала их и кидала в зверя.

Шкура медведя в нескольких местах занялась огнем. Он взвыл от боли и грузно опустился на передние лапы всего в нескольких футах от их баррикады. Рейчел набросила на него горящее одеяло. Хищник жутко зарычал, пытаясь стряхнуть его с морды.

Эндрю, взмахнув полыхающим, словно факел, веником, ткнул им в сторону звериного рыка и угодил прямо в морду медведю.

Запахло паленой шерстью. Зверь развернулся и тяжелым комом выкатился из хижины. Рейчел видела, как мелькает за деревьями его горящая шкура.

– Он ушел, Эндрю! Он ушел! – закричала она и, всхлипывая, бросилась ему на шею. От едкого дыма по щекам ее текли слезы. Эндрю прижал девушку к своей груди, и она разрыдалась в его объятиях.

Наконец, шмыгая носом, Рейчел смущенно отступила назад.

– Прости меня, Эндрю, я вела себя глупо.

Он приложил ладонь к ее щеке и смахнул большим пальцем слезинки.

– Вовсе не глупо, Рейчел. Ты вела себя замечательно. Благодаря тебе мы спаслись от смерти, – произнес он бесконечно нежным голосом. – О Господи, как бы я хотел сейчас увидеть твое лицо! В такие моменты ты всегда бываешь необычайно красива.

Боясь поощрять эти ласки, Рейчел убрала его руку со своей щеки и только тут заметила, что его ладонь была красной от ожога и местами обгорела до волдырей.

– Эндрю, твои руки! – воскликнула она.

И другая его рука оказалась тоже обожженной.

– Почему ты не сказал мне, что обжег руки?

Подняв перевернутый стол, она придвинула к нему скамейку.

– Сядь здесь, у огня. Я посмотрю, насколько сильно обгорели твои руки.

Она зажгла свечу, села рядом с ним на скамейку и стала внимательно осматривать его руки.

– А я-то думала, это пахнет паленым медведем, – сказала она с усмешкой, но лицо ее было встревоженным.

– Ничего страшного, заживет, – смущенно пробормотал Эндрю. Ему явно не хотелось привлекать к себе столько внимания. – Теперь ты понимаешь, как хорошо я «вижу» своими руками? – бросил он с укором.

– Ничего страшного? Как ты можешь так говорить? Ты даже не представляешь себе, как выглядят твои руки!

– Мне не надо на них смотреть, я их чувствую! – сердито прорычал он, впервые показывая, как ему больно.