– Революционным романтиком, – задумчиво повторил Чэнь. – Председатель Мао использовал это выражение в 1944 году во время яньаньского съезда.

Кэтрин стало ясно, что секретарь парткома не слишком силен в литературных терминах. Похоже, Чэнь добродушно и даже немного бесцеремонно подшутил над своим боссом. Не потому ли, что у него особые связи среди высокопоставленных партийцев?

Вскоре их проводили к заказанным для них местам, Кэтрин усадили между Ли и Чэнем. Свет в зале медленно погас. Заиграл оркестр, состоявший из традиционных китайских музыкальных инструментов, и публика зааплодировала.

– Почему они аплодируют?

– Пекинская опера – многоплановое представление, – пояснил Чэнь. – Здесь поют, позируют, демонстрируют приемы боевых искусств и исполняют музыку. Виртуозная игра на китайском музыкальном инструменте вроде эрху придает музыке особое значение. Слушатели выражают свое восхищение музыкой.

– Нет, нет, они аплодируют не только музыке, – вмешался Ли. – Наш старший инспектор отлично разбирается в литературе, но пекинская опера – дело другое. Скоро на сцене появится знаменитая актриса. Так что зрители аплодируют, предчувствуя ее выход. Так принято.

– Да, наш секретарь парткома – тонкий знаток пекинской оперы, – сказал Чэнь. – А я знаком с ней только по справочнику для туристов.

Занавес поднялся, и зазвенели цимбалы, предваряя пение актеров и актрис. На сцене развернулся эпизод из «Белой Змеи» – романтической истории о духе Белой Змеи, которая превращается в прекрасную влюбленную женщину. Белая Змея вызывает на помощь солдат-черепах, воинов-крабов, князей-карпов и духов других водных существ, чтобы они помогли ей захватить храм. Несмотря на отчаянную борьбу во имя спасения любимого, которого удерживают в храме Золотой Горы средневековые монахи, она погибает.

Представление Кэтрин понравилось. Большое впечатление на нее произвели приемы боевых искусств, сверкающие золотом костюмы и традиционная китайская музыка. Для того чтобы оценить постановку, не нужно было перевода. В конце спектакля превратившаяся в девушку Белая Змея прошлась по всей сцене колесом.

– Это символ внутреннего и внешнего напряжения, – сказал Чэнь. – Флаги, что у нее в руках, показывают волны схватки. Она выражает свои чувства жестами рук и телодвижениями.

Под громовые аплодисменты зрителей занавес упал.

После спектакля секретарь парткома Ли предложил отвезти инспектора Рон в гостиницу, но она отказалась, объяснив, что хочет прогуляться по набережной Вайтань.

– Прекрасно, значит, вы уже свободно ориентируетесь. – Ли обратился к Чэню: – Старший инспектор Чэнь, проводите инспектора Рон.

Набережная Вайтань лентой вилась вдоль берега реки. Все еще находясь под впечатлением представления, Кэтрин спросила:

– Какова же мораль истории?

– Она имеет два смысла, – сказал Чэнь. – Ортодоксальная точка зрения запрещает романтическую страсть между духом животного и человеческим существом. Собственно, поскольку в традиционном китайском обществе с давних времен существовала система регистрации браков, запретными считаются любые добрачные отношения между мужчиной и женщиной. Но все равно эта история любви всегда была очень популярной.

Кэтрин кивнула:

– То есть Белая Змея – метафора. Чтобы наслаждаться «Гамлетом», не обязательно самому верить в привидения.

– Да, и между духом животного и человеческим существом не должно быть любовных отношений. Видите влюбленных на набережной? Они стоят здесь часами, словно прикованные. Во время самого сильного увлечения модернизмом у меня родился один образ – сравнение влюбленных с улиткой, прилепившейся к стене. Впрочем, то стихотворение так и не было опубликовано. – Он сменил тему разговора: – Неподалеку отсюда, на углу улиц Сычуаньлу и Яньаньлу, находится средняя школа, где я учился. Тогда я частенько гулял по набережной – как ее еще называют, по Банду.

– Должно быть, это ваша любимая улица.

– Да. И до управления отсюда рукой подать. Я люблю гулять здесь до или после работы.

Они остановились у парка Хуанпу. Волны медленно плескались у каменной набережной. Лунный свет сверкал на гребнях волн, над судами носились чайки, прочерчивая на фоне сверкающего огнями противоположного берега пунктирные черточки.

– Я знаю место, откуда вид еще лучше, – сказал он, показывая рукой.

– Так ведите меня, вы же мой гид!

Он повел ее в парк, где они стали подниматься по вьющейся спиралью чугунной лестнице к большой площадке из кедрового дерева, выдающейся над водой. Они уселись за покрытый белой скатертью столик, Чэнь заказал себе кофе, а Кэтрин – апельсиновый сок. Действительно, отсюда открывался захватывающий вид.

Маленькое кафе находилось недалеко от места убийства, которое он осматривал в тот день, когда ему было поручено дело Вэнь. Со своего места за столиком он видел тот угол, частично скрытый кустами, ветви которых как будто вздрагивали от ветерка. Странно, подумал Чэнь, на других деревьях листва висела неподвижно. Он бросил еще один взгляд. Куст казался странно живым.

Он сделал глоток кофе и повернулся к Кэтрин, которая тянула через соломинку сок из банки. Свеча в глиняном блюдце бросала на ее лицо желтоватый колеблющийся свет.

– Сейчас вы похожи на красивую современную шанхайскую девушку. Никто бы не узнал в вас офицера американской полиции.

– Это можно считать комплиментом?

– Уверен, не один человек интересовался, почему вы выбрали работу полицейского.

– Только я отвечала не каждому, кто задавал мне такой вопрос, – задумчиво сказала она. – А причина очень простая – я не смогла найти работу, где могла бы применить знание китайского.

– Поразительно! В Шанхае столько американо-китайских фирм! Казалось бы, знание китайского обеспечивает вам самый широкий спектр работы.

– Да, многие фирмы направляют в Китай своих сотрудников, но только тех, кто имеет опыт работы в бизнесе. Им дешевле нанимать местных переводчиков. Один маленький пивоваренный завод предложил мне должность управляющей баром. Им нужна была американская девушка, которая носила бы специальный костюм для китайских клиентов – топ без рукавов и спинки и мини-шортики.

– И тогда вы решили поступить в Службу федеральных маршалов, да?

– У меня дядя работает маршалом. У вас это, кажется, называется «гуаньси», верно? Он и дал мне рекомендацию. Разумеется, мне пришлось пройти специальную подготовку на курсах.

– Как же вы стали инспектором?

– Обыкновенно, просто через несколько лет меня повысили в звании. В сент-луисском отделении было очень много работы, и время от времени меня вызывали в Вашингтон или в Нью-Йорк по делам, связанным с Китаем. С самого первого дня мой босс обещал, что когда-нибудь мне подвернется случай поехать в Китай. И вот наконец я приехала!