Ничего, когда-нибудь они еще посмеются над всей этой историей вместе.

И все-таки Кристина выложила в Интернет только часть записи. Конечно, если бы она выложила все, то модель выглядела бы полной дурой, но фаны не простили бы своему кумиру прокола по мужской части.

Да, последняя ночь Видаля Кристине далась нелегко. А вот теперь, когда он погиб, да еще таким жутким и прекрасным образом, она все ему простила.

Это произошло утром. Кристина приехала на аэродром, чтобы посмотреть на съемки клипа, то есть уже на продолжение съемок и на то, как будут развиваться отношения между «вешалкой» и Видалем.

Как же она тогда злилась на него!

Увидев, что он прибыл, она не пошла под навес, чтобы сесть неподалеку, спрятавшись за спинами, как обычно делала, а просто закусила губу и вернулась в свою машину. Пежошка была припаркована на обочине узкой лесной дороги, по которой Кристина сюда и добралась. На стоянке-то крутился деловитый охранник, который записывал номера и вообще активно общался с народом, а Кристина старалась избегать любого взаимодействия с людьми в форме. Возвращаться к машине ей пришлось мимо двух самолетов – таких больших темно-зеленых крылатых сараев со смешными двойными крыльями.

Наверное, это кукурузники, решила Кристина. Они были хорошо видны и из салона ее автомобиля.

Минут десять Кристина сидела в машине, решив в наказание Видалю не слушать сегодня его музыку. Вместо этого она включила радиоприемник и стала ловить что-нибудь подходящее к ее настроению. Сосредоточившись на процессе, девушка не сразу увидела, что у крайнего самолета уже стоит Видаль.

И все же Кристина его почувствовала, как всегда чувствовала все эти двадцать долгих и прекрасных лет ее любви. И вот – заметьте! – даже их настроение совпадало. Сегодня он тоже был зол и мрачен. Снова ругался с Карелиным, снова не хотел танцевать под его дудку. Да, Кристина не ошибалась, она и Видаль были просто единым целым. Надо решаться, надо отдаваться своей судьбе, ведь от этого зависит не только ее счастье, но и счастье Видаля.

Он запрыгнул в самолет – растрепанный, в своих мятых джинсах, которые сидели на нем просто идеально, будто на двадцатилетнем мальчишке. Кристина успела полюбоваться и отложить в памяти и это его быстрое, красивое и сильное движение. Как же она гордилась им…

Потом самолет-драндулет взревел и стал кататься по полю, разворачиваясь на полосе. Он долго разгонялся, долго взлетал и потом утарахтел так далеко, что вместо самолета на небе осталась только маленькая серая мошка. Наконец эта мошка стала расти и снова превратилась в кукурузник, приближающийся к полю.

Над серединой поля из него выпал человек, который свободно и безнадежно летел к земле. Цветок парашюта распахнулся над его головой только у самой земли, и даже Кристина, которая видела прыжки парашютистов разве что по телевизору, в этот миг поняла: Видаль погиб.

Кристина всегда знала, что он любит ее. Их любовь была сложной, многогранной и такой болезненной! Но ведь так и должно быть – непонятная для окружающих, с недомолвками, с напряженными паузами в ничего не значащем разговоре, с взглядом на прощание, когда ты чувствуешь, как в глубине души рвется еще одна тонкая струнка. И ловишь себя на мысли: а сколько этих струнок еще осталось?

Любовь не может быть простой.

Люди, которые называют любовью чувства между мужем и женой, да еще и прожившими вместе много лет, просто кретины. Если ты выходишь замуж, то тайна любви неизбежно растрачивается на борщ и новые обои в гостиную. Почему люди называют эти убогие семейные отношения любовью?

Даже теперь, когда у Кристины был план воссоединения, она не собиралась канителиться с замужеством. Они обойдутся без быта, грязной посуды и сопливых отпрысков. Нет, все будет проще, чище, изящнее. Их ждет близость духовная. Для нее – полное погружение в его мир, в его музыку. Для него – счастье быть понятым именно так, как он этого желает. А убить, обездвижить, выхолостить, обессмыслить любовь она не позволит. Видаль уже переживал нечто подобное – со своей Миленой, так зачем ему повторять неудачи?

Настоящая любовь не бывает простой и пресной. Вот ее родители считались просто семьей. Каждый вечер они просто встречались дома, мать выдавала отцу перед душем чистые трусы и ругала его, когда он забывал менять носки.

А трепета, сердцебиения, горения, сияния в их сосуществовании не было – это семилетняя Кристина чувствовала прекрасно. А потом папа ушел.

Кристина отлично понимала, почему отец не захотел жить с матерью. Мать всегда была скучной, тусклой, блеклой и вялой.

Она работала мастером цеха на швейной фабрике, уходила рано утром, возвращалась домой к шести вечера и шла на кухню готовить обед. Потом убирала в квартире, вязала крючком, разговаривала с подругами по телефону: «Ага, Валь, ага… я честно тебе скажу – так дальше нельзя… а как ты готовишь этот торт со сгущенкой?..» Это могло длиться бесконечно, но закончилось с уходом отца.

Папа был большим начальником в какой-то советской организации, а когда началась перестройка, занялся бизнесом. И с ним случилось прекрасное, как говорила бабушка Кристины, – его поперло! Бросив маму, он открыл первый в городе магазин бытовой электроники и разбогател.

Он ушел не к кому-то, просто ушел. Но лучше бы у него сразу кто-то был, потому что появившаяся через пять лет девка, на которой он женился, совсем свела его с ума.

А тем временем – Кристина знала это из маминых разговоров по телефону – папа купил себе красивую новую квартиру, отдыхал вечерами в дорогих ресторанах, ездил на природу с друзьями и шлюхами. Словом, жил так, как мечтал все долгие годы до развода.

И даже мало понимая, в чем же ловит кайф отец, Кристина думала: как было бы здорово, если бы она стала жить с папой, а не осталась с матерью.

Живя с ней, Кристина поняла, что так можно сойти от тоски с ума. Мама была всегда занята, а если вдруг оказывалась свободна, то от этого веселее не становилось. Она тут же требовала у Тины дневник и начинала орать на дочь, потому что хороших оценок в дневнике особо не водилось.

Не потому, что Кристина была дурочкой, а потому, что ей было неинтересно учиться. Она не верила этому бреду: будешь хорошо учиться – будешь хорошо жить.

Кстати, и в этом смысле им с матерью не повезло. Они тихо впали в состояние затяжной бедности, когда денег не хватало даже на проезд в городском транспорте. Мать Тины переносила материальные тяготы очень тяжело. Она привыкла к хорошему, пока жила с мужем: к новой одежде для каждого сезона, к хорошей еде, отдыху на море, в горах, в санаториях. Теперь, лишенная всего этого и плюс зависти окружающих, женщина начала прикладываться к бутылке.

А когда швейную фабрику закрыли, мать в мгновение ока оказалась безработной алкоголичкой. Тине было лет десять, наверное. Она на всю жизнь запомнила не то, как выглядела тогда ее мать и как они жили в целом, а сам запах того времени и запах, исходящий от матери.