я присыпал снегом, хотя ветер и так заметает следы. Это хорошо. Американцам сейчас и в голову не придет, что при таком ветре можно прыгнуть с парашютом.

Уже полностью остыв, я укладываюсь на сложенный парашют. Из моря уже поднимается красный диск — восход солнца. Сейчас пользоваться биноклем нельзя — блеснет на солнце.

Ладно, война войной, а обед по распорядку. Вскрываю ножом банку сгущенки. Выпиваю ее в три глотка. Сгущенка сейчас — самое то. Съедаю еще плитку шоколада. Пустую банку не выбрасываю, она мне еще пригодится. А вот чай или вода мне сейчас противопоказаны. Весь день, до темноты, мне нужно будет лежать без движения, и о туалете можно будет только мечтать. После плотного завтрака я решил поспать. Утро вечера мудренее. А когда солнце во второй половине дня будет за моей спиной, тогда и займусь своим делом.

Бросаю взгляд на часы на правой руке. Восемь часов семь минут. Все, отбой.

* * *

Проснулся я ровно в час, без всяких будильников. Тело во сне само свернулось в клубок — лежа на боку и поджав колени к груди. Затекла левая рука. Я немного замерз, пробивала мелкая дрожь. Я застегнул висящую на животе кобуру с «наганом». Два «нагана» с «Брамитом» — мое оружие. Не считая, конечно, двух ножей и гранат. Хотя сейчас мое главное оружие — скрытность.

Мне почему-то приснился Загорск [189]. Наша семейная поездка в Троице-Сергиеву лавру. Было это летом четыре года назад. Я с Машей на руках и Айжан выходим из поезда. А съездить в лавру нам рекомендовал преподаватель военной истории.

Помню, что в монастыре я больше интересовался толщиной стен, от которых в XVII веке рикошетили польские ядра. Прикидывал сектора обстрелов бойниц.

Церковная служба в Троицком соборе монастыря меня как-то не тронула. Я больше скучал, не понимая церковнославянского языка.

Зато Айжан с Машей туда ездили еще несколько раз. А через пять месяцев после нашей поездки они с Машей крестились в лавре. Ее крестильное имя Анна. Позже она по воскресеньям ходила в церковь вместе с четой Ким.

Я тряхнул головой, сбрасывая остатки сна. Достал из кармана летной куртки стеариновую свечу, вставил в пустую консервную банку и зажег. Где-то минут через двадцать в моем укрытии стало вполне тепло. Температура поднялась примерно до плюс пяти. А за бортом сейчас тоже пять градусов, но со знаком минус.

Где-то надо мной появился рокочущий звук. Я понял, что это и есть вертолет. Сейчас будет проверка моей маскировки. Если засекут, то все закончится очень быстро. Несколько пулеметных очередей, и все. Абсолютно ничего героического. Это не кино про разведчиков. Слышу вертолет прямо над головой. Рокочущий звук бьет по ушам. Еще мгновение, и звук уходит. Пронесло! Моя маскировка сегодня выдержала экзамен.

Достаю бинокль и осторожно, через масксеть, начинаю наблюдение. Обзор с горы просто великолепный! Наблюдение веду от себя к морю, сливающемуся с горизонтом. Сначала осматриваю ближнюю к моей высоте зону.

В пятистах метрах от меня идет проволочное заграждение — три ряда колючей проволоки. Расстояние я определил по шкале бинокля. За четырехугольником, огражденным колючкой, находится то, что мне нужно. Объект площадью пятьдесят на сто метров. Внутри, справа возле ограждения, стоит длинная сборно-щитовая казарма, там же примостилась будка туалета. Ближе к середине объекта, тоже возле проволок, стоит наблюдательная вышка. На ней вижу прожектор и за крупнокалиберным «браунингом» голову в каске. Пулемет смотрит в мою сторону.

В противоположной от казармы стороне — небольшое здание, примыкающее к ограждению со стороны моря. Оттуда доносится монотонный звук работающего дизеля. Рядом с бараком две наполовину вкопанные в землю цистерны для горючего. Возле цистерн еще небольшой сарайчик. Возле казармы, на флагштоке, развевается звездно-полосатый флаг.

Посередине всей этой загородки стоит вертолет. Его опорные балки закреплены на металлическом покрытии. Раз вертолет один, значит, это его собрат только что пролетал надо мной. Вижу мачту радиостанции у ближнего ко мне торца казармы. От электростанции тянутся силовые кабели на столбах.

Перевожу взгляд на дальнюю зону. Так, от колючки до берега моря — где-то двести метров. Справа, на морском берегу, высота чуть ниже моей. Там вижу два орудия на поворотном круге. У них круговой сектор обстрела, калибр 90 мм. Это универсальная артсистема. Работает и по морским, и по воздушным целям. Левее от орудий — еще одна высотка. На ней стоит автомобильный прицеп с антенной РЛС. Слева от РЛС еще одна высотка, на ней расположено еще одно орудие. РЛС расположена на берегу бухты, вдающейся в берег.

Орудия получаются на противоположных берегах. Все понятно. Это батарея прикрытия плацдарма из дивизии морской пехоты. Вся техника доставлена сюда морем на десантном судне и может быть быстро переброшена на другой участок побережья. Вращается антенна РЛС, похожая на раму из металлической сетки. Кроме того, ближнюю морскую зону еще должны патрулировать катера.

Перевожу взгляд на орудия. Вижу только наблюдателя с биноклем. Он один. Значит, расчеты сидят в теплой казарме. Да, расслабились вы тут, ребятки. Хотя чего им бояться? В воздухе постоянно патрулируют истребители. В море патрулируют сторожевые катера.

Так, вроде бы все ясно. Что еще я не увидел? Перед колючкой должны быть противопехотные мины. С учетом рельефа, мины, скорее всего, стоят с трех сторон — с моей стороны и с торцов прямоугольника. Ночью по берегу должен ходить патруль. РЛС должна работать в основном ночью. Еще должны быть собаки, но сейчас их что-то не слышно и не видно.

Словно почуяв мои мысли, между казармой и туалетом появились две собаки. Они призывно махали хвостами. К ним подошел высокий негр и что-то бросил каждой. Те начали есть. Потом к высокому негру подошел толстый коротышка того же цвета кожи. Они вытащили из казармы тачку, вооружились лопатами и пошли к сарайчику. Понятно. Там у них угольный склад. А кухня и столовая находятся с торца казармы. И здание отапливают, и пищу готовят одновременно.

Негры около часа возили уголь. Собаки периодически бегали за ними, составляя компанию.

Собак я рассмотрел хорошо. Это не овчарки, а обычные дворняги. Для меня они большой опасности не представляют. Если, конечно, не переть на них прямо по ветру.

А насчет негров… Мне их даже жалко стало. Они там, у себя в Штатах, ведь люди второго сорта. Там как в Германии при Гитлере: отдельно для белых, отдельно для черных. Черные там, как мы были для гитлеровцев, — недочеловеки. Вернее, это Гитлер все, как в Америке, перенял.

А эти двое зачем сюда приехали? Мировое господство для своих белых хозяев устанавливать? Хотя… Я вспомнил разведсводки. В изнасилованиях, грабежах и убийствах мирного корейского населения отличались в основном военнослужащие-негры.

Ну, эти-то понятно, в хозобслуге служат.

Наверху появился гудящий звук. Я инстинктивно сжался. Потом посмотрел через масксеть. Со стороны моря в небе появилась черная точка. Она все увеличивалась в размерах, пока не превратилась в заходящий на посадку вертолет.

После приземления из вертолета вышли три летчика и направились в казарму. Оттуда, наоборот, вышли трое, как я понял, авиатехников и начали обслуживание машины. После осмотра двигателя, минут через двадцать, они протянули толстый гофрированный шланг к одной из бочек с горючим. Послышался звук работающей мотопомпы. Началась заправка винтокрылой машины.

Да, техобеспечение у них что надо. Наши технари ручным насосом бы качали. И очень долго.

Я перевел взгляд на берег. Где-то в миле от него медленно проходит патрульный катер. Антенна РЛС перестала вращаться. Так, видимо, у станции основная задача днем — контроль своей авиации. Этих вот вертолетов и, возможно, палубной авиации авианосцев. Вечером опускают антенную колонку и ночью контролируют подходы с моря. Значит, оператор ночью еще поддерживает радиосвязь с патрульными катерами. Да, все толково у них.

А поиск наших самолетов и выдача целеуказания зениткам — это уже постольку поскольку. Наши сюда не летают. А у них и так полное господство в воздухе. Но для того, что мне, то есть нам, предстоит, эта РЛС более чем опасна.

После шести вечера солнце начало заходить за гору. Так, подводим итоги наблюдения. Со стороны хребта янки