Разговор в кремлевском кабинете

(интерлюдия)

Москва. Кремль. 17 января 1940 года

Этот рабочий кабинет знает весь мир. Извините, вырвалась очередная банальность. Тем не менее, это правда. Обитатель кабинета расхаживал, изредка покуривая трубку, в которую, по слухам, набивал «Герцеговину Флор». За рабочим столом находился один единственный посетитель, который в этом кабинете был чаще многих других.

– Присмотрелся? – Сталин не сомневался, что Берия знает, кого он имеет в виду.

– И присмотрелся, и порылся. – ответил всесильный глава НКВД.

– И что ты нарыл за это время, Лаврентий? – Сталин был спокоен. Острота интереса к личности «писателя Виноградова», как немного иронично Сталин назвал про себя комбрига, написавшего ему лично письмо с прогнозами на войну с Финляндией.

– Иосиф Виссарионович, комбриг Виноградов ничем ранее не выделялся из общего числа военных. В нем все среднее. В меру старателен, в меру раздолбай. Любит выпить. Чуть больше среднего, но не пьяница, свою меру знает. Вот к бабам это да, у него тяга… даже так, притяжение! Да и женщины ему не отказывают во внимании. Серьезных отношений не заводит. В юности молодая беременная жена умерла от испанки. Но… странности начинаются с момента посещения объектом разработки штаба Киевского военного округа. Показания ординарца – чуть не потерял сознание, бил, крушил в купе, орал благим матом, и не благим тоже. А потом как отрезало. Почти не пьет. Стал собран. Внимателен к бойцам и командирам. Требователен и не только к окружающим, но и к себе. Изменился в отношениях с женщинами.

– Это как понимать?

– Раньше он женщину добивался с максимальной энергией, иногда это было даже на грани изнасилования, но грань не переступал, а сейчас нет, не изменился в сторону товарища Чичерина[77], он стал с женщинами робок и застенчив, да и вообще уделяет им мало времени.

– На грани, говоришь?

– Ни одна из фигуранток факта изнасилования не подтвердила, чтобы слухам верить, так можно поверить и в то, что я школьниц на рабочем столе насилую. Своём, конечно, в свободное от работы время. – Сталин в ответ усмехнулся. С чувством юмора у него было всё в порядке.

– А чему комбриг уделял освободившееся время? – Сталин выбил из трубки табак и стал её набивать вновь.

– Боевой работе. Не ленился перепроверить несколько раз как исполнены его приказы. При этом стал инициативен и изобретателен. Очень положительно характеризуется сослуживцами, хотя многие отмечали, что особого рвения в службе до этого не проявлял. И еще, стал склонен к риску, но очень выверенному, дозированному. И вроде бы никаких особых новшеств не ввел, все уже записано в уставах, но почему-то его коллеги уставы игнорировали, а он нет. В результате его дивизия оказалась наиболее эффективной в 9-й армии и успехов Особый корпус добился благодаря этим «незначительным» изменениям. Я дал его действия на проверку военным старой школы. Они получили высокую оценку.

– Это хорошо, Лаврентий? – вождь произнёс с вопросительной интонацией, заложив в вопрос солидную долю иронии.

– Это хорошо, плохо то, что изменились его привычки, такие, которые не могут так просто измениться. Мелкая моторика. Раньше комбриг Виноградов много курил. Курить бросил. У него была привычка, когда думает, крутить между пальцами сигарету, вот так примерно. Он мог постукивать пальцами по колену, если нервничал. Сейчас этих движений нет. Но стали замечать, что во время раздумий потирает пальцами лоб, ровно по центру, когда раздражён, крепко сцепит зубы, как будто останавливает порыв гнева, говорит очень медленно, чуть затягивая гласные, особенно «а» и «о». Сделали предположение, что у него был удар, как говорят врачи, микроинсульт, могли тогда измениться движения, это могло бы объяснить многое, но не все. Мы не давали врачам задание проверить были признаки удара у него или не было. А вот врач второго ранга Воронина утверждает, что у комбрига Виноградова была истерика в медицинском вагончике, он объяснил это тем, что много болел и с детства боится врачей и больничной обстановки. По нашим же данным, Алексей Иванович Виноградов с детства отличался отменным здоровьем. Не было этого раньше, мы проверили. К военврачу Ворониной объект пытался, как бы точнее сказать, завязать с ней романтичные отношения, но робко, без обычного напора. И даже не слишком расстроился, когда получил от ворот поворот.

– А не могли товарища Виноградова подменить в штабе Киевского военного округа? Середнячка Виноградова спрятали, а нам выдали военного гения Виноградова. Как, товарищ Тимошенко на такие проделки не способен?

Сталин оставался ироничен, но за иронией скрывалась и заинтересованность. Загадки Вождь любил.

– Это была бы проделка не уровня товарища Тимошенко. И мы проверили. Человек тот же.

– Точно?

– Он же ехал в Китай…

– Отпечатки пальчиков?

– По ним человек тот же.

– Человек тот же, мозги у него чужие, ты это мне хочешь втолковать, Лаврентий?

На этот раз, почувствовав раздражение в голосе Сталина, Берия предпочёл промолчать.

Когда нарком ушел, Сталин смял пачку «Герцоговины», выбросив ее в мусор, мгновенная вспышка гнева прошла, все-таки власть учит сдерживать и не показывать свои истинные чувства. Но злость оставалась. Очень редко Берия так ошибался. Чаще всего ему давалось угадать желания вождя и без подсказок. Как он не понял, что Сталин придает этому делу первостатейное значение? Заработался? Зазнался? Забронзовел? Может быть, пора на пенсию памятником работать? Почему так настойчиво товарищ Виноградов старается обратить внимание Сталина на себя? Что он хочет? И ведь получается у него и внимание обратить, и как-то даже влиять на решения партии и правительства. Сталин недобро так усмехнулся, он вспомнил первое письмо Писателя, где был анализ событий на еще не начавшейся Финской войне. Дельный анализ, причем, когда события пошли по описанному сценарию, он протолкнул несколько идей комбрига: Чуйков оперативно заменил Духанова, а прорывом линии Маннергейма занялся лично Тимошенко. И ведь сработало. Помогло! Он чувствовал, что реально помогло! А еще в том письме, в конце, большими буквами было написано: «НЕ ОТДАВАЙТЕ ВИЛЕНСКУЮ ОБЛАСТЬ». Переговоры о передаче Виленской области Литве уже фактически закончились. Договор был составлен. Вильно и прилегающая область стали советскими после Польского освободительного похода, когда СССР вернуло себе многие регионы, изначально принадлежавшие Российской империи. Договор передачи был готов, но что-то в нем не нравилось Сталину – уж слишком многое хотели литовские буржуи в обмен на размещение советских военных баз в Литве. Сами не воевали, признали, что Вильно не столица Литвы (это было результатом откровенного нажима со стороны Германии и Польши, что нам удалось хорошо обыграть). А сейчас хотели