его, всего целиком, но не думаю, что смогу. Я боялась, что ему это не понравится. Однако он дергается на кровати, как будто я свожу его с ума своим языком, и громко стонет, когда я обхватываю его губами, посасывая кончик.

— О боже, черт возьми, ты так хороша в этом. Пососи его, да… — Слова затихают, когда я снова скольжу вниз, умудряясь прижаться губами и на этот раз взять его на дюйм или около того, пытаясь координировать поглаживания рукой, когда посасываю кончик. Мне это кажется неуклюжим, но Найлу, похоже, все равно. Он вздрагивает, его рука вцепляется в мои волосы, и когда я чувствую, как слюна стекает по его члену из моего рта, я использую ее, чтобы погладить его, сжимая руку, когда я исследую, как правильно сосать и тереть языком под кончиком одновременно…

— Блядь! — Найл внезапно вскрикивает, его бедра дергаются вверх. — Черт, черт, я…

Его член, кажется, набухает у меня во рту, тверже, чем раньше, дергаясь вверх, когда он стонет от чистого удовольствия, и внезапный прилив горячей, соленой жидкости наполняет мой рот и попадает в заднюю часть горла, пугая меня. Я дергаюсь назад, моя рука судорожно сжимает его член, когда часть жидкости попадает мне на губы, еще одна струя попадает мне на подбородок, прежде чем я отстраняюсь и с удивлением наблюдаю, как его член дергается и содрогается, проливая густую жидкость на одеяло и его бедра.

Я судорожно сглатываю, не задумываясь, кашляю, когда жидкость скользит по моему горлу, и от удивления отпускаю его член. Рука Найла рефлекторно тянется к нему, поглаживая, когда с кончика вытекает еще больше густой белой спермы, а моя тянется ко рту, вытирая ее с губ и подбородка, когда выражение ужаса на его лице сменяется выражением веселья.

Он смеется, и мое лицо морщится.

— Прости, я…

— Нет, девочка… — Найл отпускает свой член, позволяя ему упасть набок, когда тянется ко мне. — Не нужно извиняться, девочка.

— Но… — я чувствую, как мои щеки краснеют, горло сжимается, и я внезапно пугаюсь, что сейчас заплачу. — Я все испортила…

— Ты ни в коем случае этого не сделала, — твердо говорит Найл, притягивая меня в свои объятия и перекатываясь ко мне, наполовину раздетый. — Это моя вина, девочка. Я должен был предупредить тебя о том, что произойдет, но это произошло так внезапно. Я думал, что смогу продержаться еще немного, но ты проделала эту штуку со своим языком, и я кончил, сам того не желая. Это хорошо, девочка, но мне жаль, что я напугал тебя. Я бы не заставил тебя взять мою сперму в рот, если бы ты этого не хотела. — Он касается моего лица, его пальцы скользят вниз, чтобы погладить мою нижнюю губу, впадинку на подбородке. — Но видеть, как ты глотаешь мою сперму, девочка, видеть ее на твоем лице… от одной мысли об этом у меня снова встает.

Я испуганно опускаю взгляд и понимаю, что он говорит правду. Несмотря на то, что он кончил всего несколько секунд назад, я вижу, как его член набухает и удлиняется у его бедра. Теплое сияние наполняет меня при осознании того, что я возбудила его так сильно, что он не смог контролировать свой оргазм, что он уже снова возбуждается.

— А теперь, — твердо говорит Найл, протягивая руку, чтобы схватить меня за бедро и перевернуть на спину. — Теперь моя очередь поласкать тебя, девочка.

16

ИЗАБЕЛЛА

Я позволяю ему толкнуть меня обратно на подушки, наблюдаю, как он сбрасывает рубашку и стягивает испачканные спермой джинсы, прежде чем голый опуститься на колени между моими бедрами, его член наполовину упирается в него самого, когда он скользит руками вверх по внешней стороне моих ног.

— Позволь мне раздеть тебя догола, девочка, — бормочет он, задирая мою юбку. — Я хочу видеть тебя обнаженной на этой кровати, стонущей и извивающейся для меня, когда я буду делать с тобой все то, о чем думал весь день.

Его слова словно электрические разряды пробегают по моей коже, покалывая до тех пор, пока не возникает ощущение, что каждый волосок встает дыбом, и я выгибаюсь, чтобы он мог найти молнию на моем платье и потянуть ее вниз.

— Это очень красивое платье, девочка, — мурлычет Найл, когда его пальцы скользят вниз по моей спине. — Но без него ты будешь еще красивее.

Он заставляет меня чувствовать, что это правда, что я самое великолепное создание на Земле, что нет места, где он предпочел бы быть, и нет ничего, что он предпочел бы делать, чем быть в этой постели, поклоняясь моему телу всю ночь. Он с легкостью снимает обтягивающее платье, оставляя меня в одном гладком черном лифчике, который я надела, и паре простых гладких трусиков, таких же, как те, что были на мне прошлой ночью, но он смотрит на меня сверху вниз с вожделением, достойным самого лучшего нижнего белья.

— Боже, ты абсолютное совершенство, Габриэла, — бормочет он, его руки сжимают мои бедра, когда он наклоняется, чтобы провести губами по моей ключице, вниз к изгибу груди. Его руки скользят вверх по моей талии, под спину, находят застежку моего лифчика и расстегивают его. Он снимает это быстрее, чем я могла себе представить, его руки немедленно обхватывают мою грудь, пальцы дразнят мягкую плоть, когда он прижимается губами к одному соску.

Я выгибаюсь под ним со вздохом, когда он втягивает его в рот, постанывая напротив моей кожи, когда его язык скользит по твердой вершинке. Это посылает по мне еще больше ощущений электрических разрядов, и я протягиваю одну руку, проводя пальцами по его волосам, пока он обводит языком мой сосок.

— Это так приятно, — шепчу я, слова заканчиваются тихим вскриком, когда он прикусывает сосок зубами, и волна удовольствия от этого проходит прямо между моих бедер. Я выгибаюсь дугой, желая, чтобы его руки были где-нибудь еще, делали больше, но он, кажется, намерен не торопиться.

— Я планирую долго доставлять тебе удовольствие этой ночью, — бормочет Найл, его губы, наконец, оставляют один сосок только для того, чтобы прижаться к другому, его пальцы дразнят то место, где мгновение назад был его рот. Секунды тянутся, пока он играет с моей грудью, ощущения усиливаются, пока я не чувствую, как мой клитор болит, пульсирует, мои бедра напрягаются, когда я начинаю чувствовать близость к кульминации только от его рта и пальцев на моих сосках.

— Прошлой ночью ты умоляла меня о большем,