* * *

Русские появились на Чусовой в XV веке, и манси, хозяева реки, встретили их радушно. По легенде, именно вогулы были проводниками Ермака за Урал. Русские освободили вогулов от сибирской дани — и наложили свою: ясак. Все вогулы были переписаны царскими дьяками и стали «ясашными». Это было ещё полбеды, и вогулы с этим смирились. Но русских становилось всё больше. Однако если случались конфликты, то разрешались они мирно — в суде.

В 70-х годах XVII века от Невьянской слободы до Чусовой вдоль реки Сулём была проложена Старая Шайтанская дорога. Где-то между 1658 и 1688 годами на этой дороге появилась деревня Большие Галашки. А Сулём был вогульским охотничьим владением. Вогулы обеспокоились, что русские «обсадят» дорогу деревнями, а крестьяне распугают зверя и вырубят леса под пашни. Они написали «ябеду» верхотурскому воеводе. И в 1681 году воевода распорядился: «…на усть Сулёма речки вновь слобод не заводить и крестьян не селить». И русские не преступили запрета! Доныне на Сулёме, кроме Больших Галашек (и села Сулём, которое считается стоящим на Чусовой), других селений нет. Другой пример относится уже к 1742 году. Цитата из книги Н. Корепанова «Никифор Клеопин»: «…крестьяне-поселенцы на речке Именной жаловались на своё безземелье и на многоземелье у коренного народа манси: „Пашенных земель, почитай, ничего нет, да и сенокосов недовольно. Не в дальности же от них живут вогуличи крещёные в одной деревне дворов с 5, и около их пашенной земли немало есть, которая лежит впусте, также и сенных покосов со излишеством. И те отдают внаём. Также и собою ставят излишнего сена на продажу, и присвояют они, вогуличи, своим владением великую обширность всяких угодий. А их, как слышно, всех с небольшим 20 человек, и окладу с них ясачного собирается около 60 рублей в год". Интересно, в иных странах поселенцы иного склада церемонились бы с двадцатью туземцами?»

Учебник «История Урала» (2004) говорит: «В царских наказах воеводам постоянно предписывалось в отношении коренных жителей „держать ласку и береженье", чтобы их чем-нибудь не „ожесточить". Всё это укрепляло среди аборигенного населения монархические иллюзии».

Вогулы щедро делились с русскими тайнами своей земли. По легенде, именно вогулы указали рудознатцам Бабиным и Сулееву копи на Медной горе, где потом появился Гумёшкинский рудник. Вогул Степан Чумпин в 1735 году указал русским железорудное месторождение горы Благодать, близ которой появился Кушвинский завод. В том же году вогул Иван Кучумов из деревни Копчик на Чусовой указал В. Н. Татищеву место для Ослянской пристани. В 1736 году вогул Боляк Русаев указал угольное месторождение на реке Турке (ещё в 1697 году он «объявлял» русским меднорудные месторождения на речках Бырма, Бабка и Бым). В 1737 году вогул Иван Новосёлов из деревни Бабёнки (тоже на Чусовой, ныне — Заречная) указал два месторождения горнового камня — на бойце Мултык и возле речки «Колыхтан» (Клыктан?). В 1738 году вогул Иван Белов указал дорогу от горы Благодать до Чусовой — будущий Гороблагодатский тракт. В том же году вогул Пётр Шахманаев указал дорогу от пристани Ослянка до города Кунгура (Кунгурский тракт). И так далее…

Можно привести и ещё один характерный пример — историю бывшего ямщика Максима Походяшина, который на Северном Урале в 1754 году основал Богословский (а потом ещё и Надеждинский) медеплавильный завод, ставший впоследствии центром Богословского горного округа. Историю Походяшина в книге Д. Менделеева «Уральская железная промышленность» (1899) рассказывает спутник Менделеева С. Вуколов: «И вот однажды является к Походяшину приятель-вогул, приносит несколько медных самородков и обещает указать в Урале гору, где подобных кусков можно набрать вдоволь, но требует за своё сообщение 10 рублей…Походяшину пришлось решиться заложить единственную ценную вещь в доме — кумачный сарафан хозяйки. Много слёз пролила жена, отстаивая своё добро, но сарафан всё-таки был заложен. Деньги были отданы вогулу, и Максим Михайлович отправился с инородцем в их кочевья и действительно нашёл месторождение богатой медной руды».

Но постепенно к вогулам приходило понимание, что зря они так для русских стараются. По легенде, на вершине горы Благодать, которую Степан Чумпин «выдал» русским заводчикам, соплеменники сожгли Чумпина живьём. В 1826 году на вершине Благодати Чумпину был установлен памятник: чугунная колонна со светильником наверху. Сбоку на чугунной доске была надпись: «Вогул Степан Чумпин сожжён здесь в 1735 году». Впрочем, уральский краевед XIX века Н. К. Чупин сомневался в достоверности этой истории…

Русские основывали заводы, открывали рудники, строили деревни. Леса шли под топор, и вогулам просто нечем становилось жить. Вогулы начали вымирать, уходить с Чусовой. И уходили они гневные, озлобленные, оскорблённые.

В XIX веке правительство предпринимало определённые усилия для «сбережения» инородцев. Правда, не всегда всё получалось хорошо: можно вспомнить эпизод с «делом инородцев» из «Воскресения» Льва Толстого. Тем не менее никто силком не заставлял вогулов менять традиционный образ жизни. Налог так фактически и оставался пушным ясаком. В армию инородцев не брали. Насильно не крестили. Их лесам был присвоен статус «божелесья», чтобы ни заводы, ни крестьяне не смели проводить там порубки. Но этого оказалось мало.

В 1881 году по Чусовой с караваном проплыл Д. Н. Мамин-Сибиряк. Он описал своё путешествие в очерке «Бойцы». И там сказано, что на Чусовой осталось всего две вогульские деревни — Бабёнки и Копчик.

Она находилась на 10 км ниже по течению деревни Нижняя Ослянка на правом берегу Чусовой под Дуниной горой. Название её, видимо, происходит от мансийского имени собственного. Так, в челобитной царю Борису Годунову вогулы писали: «Беляковы родни с сотником Еимашем Катымовым, да сотник Байдеряск Калванов, да Байта, да Копчик, да Шакула Ешамовы и во всех товарищов своих чюсовских вогуличей…» Может, Копчик Ешамов и был основателем деревни на рубеже XVI–XVII веков? Впрочем, у села Николо-Павловское рядом с Весёлыми горами есть гора Копчик. Вряд ли именно Копчик Ешамов был так знаменит, чтобы оставить после себя столько топонимов.

По документам деревня известна своим жителем вогулом Иваном Кучумовым, который указал В.Н.Татищеву подходящее место для Ослянской пристани. У Мамина-Сибиряка деревня названа «Кончик» — видимо, в связи с тем, что его родной Висимо- Шайтанский завод делился на «концы» (об этом рассказано в романе «Три конца»). Уже в конце XIX века вогулы из Копчика выглядели совсем обруселыми.

Но русские помнили, что они — иной народ, «инородцы». Местный житель в 1959 году рассказывал филологам УрГУ: «В давние времена здесь вогулы жили. Пришли из-за леса три охотника- вогула, вырыли землянки, здесь и поселились. От них и пошла деревня. Потом выселенных прислали, русских. Стало два общества, две общины: вогулов и русских крестьян. (Русская община отселилась на левый берег Чусовой и образовала деревню Луговую напротив Копчика.) Крестьяне землепашеством занимались, а вогулы охотой. У вогулов свои права были, налогов они не платили, били любого зверя, в солдаты их не брали. Потом, правда, брать стали…» — «Вогулы — они язычники были. На Дуниной горе сейчас стоит пень от старого лиственя, его зовут „вогульским пнём"… Он давно засохший стоит, верхушку ему молнией сбило. Вот этому пню вогулы молились. Придут в праздник, иконками увешают ствол и молятся. Рассказывают, будто бы отверстие было, куда деньги спускали, он изнутри-то будто полый был. Отверстие никто не нашёл, а вот вогульские знаки и крест и сейчас видны…» — «…У него дома боженята были, делал он их из берёзовых чурок, кованые гвозди вместо глаз, отверстие у рта — когда уходил на охоту, то мазал идола салом, кровью. Если с удачей приходил, ещё более бога своего мазал, а если нет, то выбрасывал во двор и стегал кнутом, ругался крепко…»