К слову сказать, в знакомой мне истории Дэвис так и не сподобился заняться этим вопросом. Причины? Тайна велика сие есть. А других слов у меня просто не находится. Цензурных, по крайней мере.

Затем обсуждение от орденов и медалей перешло к другой теме, не менее важной и тоже в некотором смысле связанной со стимулами работающих на благо Конфедерации. О той иерархической лестнице, которая в том или ином виде существует в любом государстве.

С армией-то всё было понятно, равно как и с флотом. Есть звания, которые показывают, кто кому подчиняется, равно как и проведены аналогии между армейскими и флотскими. А по гражданской линии, она же статская, всё было куда печальнее. Проще сказать, там и конь не валялся! Что делать? Практически то же самое, что и с наградами. Брать одну из европейских систем вроде «Табеля о рангах» или его прусского аналога и переносить на местную почву. Без подобной системы структурированное, подчинённое центру государство не выстроить. Особенно учитывая то, что Конфедерация скоро должна будет сменить форму правления. Ну, да пока об этом и не всем министрам ведомо, так и что с того? Всё едино создавать свой аналог «Табеля о рангах» надо. И создавать силами не одного из министерств, а представителям каждого. Общую комиссию организовывать с расчётом на то, что за ближайшие месяца три-четыре создадут на основе имеющихся аналогов нечто пристойное и передадут на утверждение Конгрессу. В общем, на том и порешили. И пошло-поехало дальше.

Обсуждения велись по разным темам, но все они были значимы, от всех нельзя было уйти. Только даже подобная тягомотина рано или поздно заканчивается. Вот и заседание кабмина в полном составе окончились. Свобода и отдых? Ха, как бы не так! Скорее уж первый акт закончился и начался второй, на котором остались лишь совсем уж избранные, то есть сам Борегар, Пикенс, Тумбс, да я с Джонни и Вильямом. Теоретически можно было бы оставить и военного министра вкупе с морским, но у них и так хлопот хватало. А госсекретарь по любому требовался. Дело-то, как ни крути, имело самое прямое отношение к дипломатии.

Откуда на заседании кабмина взялись Вильям и Джонни? Смит был по сути моей правой рукой в министерстве тайной полиции. Ну, а Степлтона без особых проблем удалось сосватать в качестве помощника Лерою Уокеру. На перспективу, так сказать. Впрочем, не о том речь.

– Ситуация с беглым министром должна решиться, – изрёк Борегар, находясь уже в положении не просто командующего армией, а лидера Конфедерации. – Мы можем вынудить Британскую империю выдать нам предателя?

– Не отдадут, – покачал головой Тумбс. – Это будет унижением для империи и переведёт наши отношения из недружественного нейтралитета в откровенно враждебные. Нужно ли нам это?

– Не нужно. Но и оставлять без последствий предательство нельзя.

– Точно сказано, без последствий нельзя, – слегка улыбнулся я. – Но весь вред, который он мог принести, уже случился. Зато мы можем использовать предателя как ценную карту при переговорах с британским послом. Пусть расплатятся за наш отказ от немедленных мер, за разрешение вывести эту благоухающую миазмами предательства тушу к себе в метрополию или в одну из колоний. И платить они будут не деньгами.

Борегар явно заинтересовался. Что до Тумбса с Пикенсом, то эти два дипломата уже поняли, куда я клоню. Опыт, однако. А тут ещё и Джонни добавил:

– Пусть даст показания, собственноручно написанные и заверенные как британским послом, так и Виктором, о всех своих связях с нашими общими врагами. Это окончательно отстранит от близости к власти тех, кого мы хотим убрать. Все эти Рейганы, Лонгстриты и прочие – от них будут шарахаться, едва завидят. Пусть станут как прокажённые.

– Не надо пытаться их судить! – припечатал Пикенс. – Никаких судов, только показания, факты, публикация в газетах. И ваша, Пьер, готовность не доводить дело до суда и тюрьмы.

– И намёк, что в случае попыток вновь приблизиться к реальной власти со старых показаний сдуют пыль, – слова госсекретаря Тумбса, тоже знающего толк в азах интриг.

И вот что Борегар мог сказать, услышав столь совпадающие в основе своей мнения? Ухмыльнуться и приказать:

– Начинайте! Но пусть это ничтожество Бенджамин даже не пытается показаться на улицах Ричмонда!

– Он не осмелится, – отмахнулся Степлтон. – Слишком боится за свою жизнь. Думаю, он и до ближайшего порта будет добираться в особом вагоне и под охраной англичан.

Посмеялись. Как иначе, ведь некоторые черты своего характера бывший трёхкратный министр правительства Дэвиса проявил очень ярко и неприглядно. Затем немного прошлись по предстоящим переговорам о заключении мира, но уже без особого огонька. Нервное напряжение последних дней оказалось слишком уж велико. Все банально хотели хоть немного, но отдохнуть. Потому и не засиделись особенно, разбредаясь кто домой, кто по своим делам, которых решать не перерешать.

А я… Тоже отдыхать, чтобы с утра начать сильно и больно пинать британского посла на предмет договорённостей по поводу беглого министра. И да, это уже дела не столько дипломатии, сколько тайной полиции. Предатели как раз по нашему ведомству проходят.

* * *

Три дня. Ровно столько потребовалось на проведение предварительных переговоров с британским послом, графом Робертом Бульвер-Литтоном. А потом пришло время полноценных переговоров. Что характерно, я легко согласился на место их проведения – британское посольство. Опасаться не стоило – Бульвер-Литтон не был идиотом, чтобы попытаться причинить вред как мне, так и любому другому, оказавшемуся на островке Британской империи в чужой стране. А вот с психологической точки зрения мне полезно было провести переговоры именно там. Очевидным являлось понимание, что сам Джуда Бенджамин из посольства и носа не высунет до заключения договорённостей относительно его судьбы. После же их достижения предпочтёт как можно быстрее и под охраной покинуть территорию Конфедерации.

Однако во избежание разного рода… глупостей со стороны второй договаривающейся стороны, рядом с британским посольством находилось немалое число «диких». Часть в форме, часть в штатском, но суть от этого менялась не сильно. Обычная игра на нервах противника, чтобы мысли шли в правильном, то есть нужном мне направлении. А сам я, в сопровождении двух сержантов-телохранителей, спокойно и без проблем вошёл на территорию посольства.

Пропустили, конечно, причём без какого-либо промедления. Личность моя была более чем известна, в том числе и в лицо, благо газеты успели расстараться далеко не один раз. И сам граф Литтон не мог не предупредить, что сегодня к нему прибудет именно такой вот гость – званый, но не из числа дружелюбно настроенных.

Неплохая, кстати, обстановка в посольстве, в этаком колониальном стиле. Индийские и африканские диковинки, охотничьи трофеи опять же. Вышколенный персонал, причём с собою привезённый. В некоторых посольствах местные жители работают, пусть и во внешнем слое, но тут к этому очень правильно подошли. Чужак на территории посольства – потенциальный шпион. А в шпионаже во всех его разновидностях бритты знают толк, потому и не подставляются по-глупому.