Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А я передам Вам четыре десятка штуцеров, которые получилось купить, готовы два магазина провизии, найдите среди хозяйственных людей добрых интендантов и отдайте магазины в их распоряжение. Шинели шьются, валенок пока триста пар заказал. Работайте с моим обер-камергером Бурнхольдсом, еще я пришлю к Вам своего обер-егермейстера Бребеля, он немного понимает в атлетических упражнениях и поможет в деле роста силы солдат, - сказал я и поспешил ретироваться, оставив свои записки у Румянцева.
Уже по дороге во дворец, не знающий, что такое чинопочитание, казак Кондратий рассказал, что среди станичников будет немало молодцов, которые, если только не в рекруты, пойдут служить в такую дивизию. А я думал, что дивизия это мало, очень мало и таких дивизий нужно три, но тогда, когда будет достаточно людей, что обучат столько людей. Ну и… деньги, много денег. И пора бы подтолкнуть мастера Данилова, или еще кого, чтобы быстрее «придумывали» гаубицы-«единороги», что должны стать убийственным аргументом и для европейцев и для османов. А скорее всего, просто набросаю принцип конической системы каморы в пушках и лафета, позволяющегося бить пушкой-гаубицей и навесом.
- Петр, а к нам приезжал по протекции от Ивана Ивановича Шувалова господин Михаил Васильевич Ломоносов. Я оказала ему внимание, это действительно умный русский, - рассказывала за ужином, как провела свой день Екатерина.
- Катэ, мне кажется, что правильнее сказать «русский ученый», - сказал я, немного огорчаясь – Великий Ломоносов приезжал. И вот он выбор пути – армия и Румянцев, или наука и Ломоносов.
Надо будет думать, о чем именно говорить с ученым. Было бы просто отлично направить его ум, но только, чтобы не потерять и иных открытий, в область промышленности. Неплохо, если Ломоносов поможет усовершенствовать процесс производства сахара, или газированной воды. Но, нет… металлы, он же изучал специализированно именно их.
- А еще Чоглакова приняла в мои фрейлины девицу Кошелеву и я не знаю, чья она фрейлина – моя или Чоглаковой. Петр мне так не нравится эта Кошелева, она не отходит от меня, - продолжала рассказывать про свои переживания и заботы Екатерина.
И в какой момент, в той истории, проблемы с назойливыми девицами сменились в голове моей жены на государственные? Казалось, что мир супруги ограничен сейчас формированием нашего с ней «молодного двора», и точно не геополитикой.
* ………* ………*
Берлин. Дворец короля Фридриха Сан-Суси
5 декабря 1745 г.
Дворец в Сан-Суси еще отделывали, не были готовы все комнаты, много площадей и пристроек перестраивались, но это мало заботило аскетичного короля Фридриха II, который пока только мечтает, чтобы его называли Великим. Король ликовал и все больше верил в свою звезду и персональную защиту Бога.
Фридрих всех перехитрил. Пока австрийцы завязли в боях за Северную Италию, он занял Силезию, часть Богемии практически без серьезного сопротивления. И что это, если не помощь Бога и гений самого короля, так он считал, так ему твердило его окружение, воспитывая нарциссизм Фридриха.
Это он, женоненавистник, словно хмельной пиит, писал оскорбительные вирши про женщин у власти, задевая их и провоцируя. Ну ладно, мадам Помпадур – она фаворитка и понятно, что управляет Францией и Людовиком XV через постель, как свою, так и поставляя молоденьких нимфеток королю. Тут грешки имеются. Елизавета Петровна не замужем и заводит фаворитов, даже не важно, что Алексей Разумовский в качестве «ночного императора» держится очень долго, но и тут можно было подумать о неблагочестивой русской царице. Но как же было обидно Марии Терезии – главной почитательнице идеалов семейной жизни и верности супругов, добропорядочной многодетной матери, когда и ее сравнивают с мадам де Помпадур [король Фридрих действительно писал оскорбительные стишки о «трех бабах» у власти: мадам де Помпадур, австрийскую императрицу Марию Терезию, ну и русскую императрицу].
Австрийская императрица теряла самообладание и требовала, требовала и еще требовала покарать мужеложца. А кем еще является Фридрих, если женщин ненавидит? Но покарать не получалось – пруссак бил австрияка сильно и беспощадно.
- Мой король, я поздравляю Вас с этой дипломатической победой – Силезия отныне прусская земля, - торжественным тоном говорил приближенный Фридриха генерал Манштейн.
- Спасибо, мой верный генерал, - уже традиционно сдержанно, как само собой разумевшееся, принимал похвалу Фридрих. – Но скажи, столь ты верен мне, как я на это рассчитываю?
- Моя жизнь, моя шпага, а если король попросит и честь – все принадлежит королю и Пруссии, - пафосно произнес Манштейн.
Впрочем, почему пафосно? Он так считал и просто озвучивал свою правду, в которую верил.
- Пока что Ваша честь мне не нужна, но содействие кое-какое необходимо, - не позволяя Манштейну продолжить выказывать свое восхищение, ибо у короля разболелась голова, а генерал был громким, Фридрих поспешил продолжить. – Вы являлись сподвижником и адъютантом фельдмаршала Берхарда Христофа Миниха и даже выполнили очень интимное поручение – арестовали регента русского малолетнего императора Эрнста Иоганна Бирона. Так вот, мне нужно, чтобы Вы написали письмо к Миниху с предложением помощи и поддержки.
- Мой король, чем поможет нам разжалованный фельдмаршал, который высаживает репу в далекой Сибири? – задал вопрос Манштейн.
- Есть данные от лучших моих шпионов, что он возвращается и поступит на службу к мальчишке Карлу Петеру. Но у бывшего фельдмаршала еще много тайных союзников в армии, есть те люди, с которым он служил, а, главное – генерал Ласси, генерал Левен, который вместе с Репниным готовит экспедиционный корпус против нас, - король подошел к приоткрытому окну и вдохнул свежего морозного воздуха. – Так вот, Манштейн, мне нужен Миних и мои шпионы смогут оказать ему протекцию в армии, а Вы письмо отправите и, если понадобится, пойдете вновь адъютантом к Миниху, но служить будете мне, а не узурпаторше Елизавете. Россия слишком активно начинает вмешиваться в наши дела, она азиатская страна и слаба, но и назойливая муха может принести неудобство. Мне нужно, чтобы в русской армии не хотели войны с Пруссией, а лучше ослабить бабский союз и рассорить Марию Терезию и Елизавету.
- Мой король, я исполню все, что Вы мне прикажете, - уже не столь фанатично отвечал Манштейн, полагая, что король не совсем понимает ситуацию в России.
- И еще, я послал к Рождеству гольштейнскому мальчику новый