– Т-ты св-сво-лочь…

– А как ты думаешь, я вас ловлю? Вот превратится какой-нибудь председатель совета директоров или депутат в крысу, охрана позвонит, я приеду: прыск, укольчик – и он снова человек, – Эдик усмехнулся и, стянув с головы уже ненужную маску, бросил ее туда же, на тумбочку.

Где-то в глубине его глаз прятался едва уловимый, ставший привычным, ужас. Эд молча отвернулся к окну, и я заметил уже обозначившуюся складку в уголке его рта и морщинки у виска.

«Что бы мы без вас делали, сподвижники!» – буркнул я под нос, так как не был уверен в голосовых связках.

– А, что? – Эдик обернулся. – Что-нибудь еще? Не волнуйся, я сейчас уйду. Ампулы мне даже списывать не надо – это же экспериментальный препарат. Слежку наши сняли, но насчет тех – не могу сказать. Только помни – у тебя осталось всего шестнадцать часов: ты потратил время на переход. Еще два часа лежи и пей: я тебе в кастрюле воду принесу. Потом можешь делать что хочешь, только не мойся больше и обойдись без алкоголя. Да, и секс не советую. Последняя фраза прозвучала вполне невинно, вписываясь в ряд «запрещенных действий», но что-то в его интонации меня насторожило.

Эдик уже почти поднялся, как я ухватил его за запястье и притянул обратно.

Я впился в него взглядом, пытаясь отыскать в его глазах ответ на мучивший меня вопрос. Уголки его губ дернулись, и он кивнул. Потом для верности добавил:

– Конечно, милый. А ты как думал? Так что секс вам противопоказан еще недельку.

– Значит, вы все…

– Современная медицина знает все! А если не знает – добрые люди подскажут.

– Эдик… Ты… – я сжал его запястье.

Эдик похлопал меня по пальцам.

– Все нормально, Серый. Все нормально.

Он аккуратно высвободил руку, на которой остались белые пятна, и потянулся за пиджаком, висевшим на спинке стула. Собрал ампулы в салфетку, туда же сложил шприц и баллончик. Подхватил использованную повязку и сгрузил все в пакетик, который ловко запечатал.

– А ты, Эдичка, будто и не рад. Правильное направление выбрал, наши победят. Что ж ты, мо́лодец, не весел, что ж ты голову повесил?

Прогугнил я длинную фразу невнятно, но Эдик обо всем догадался и хмыкнул.

– Я, Сереженька, в тебя верю. Все твое будет, если козлить не будешь.

Он замолчал и надел пиджак.

Я тоже молчал.

– Ну, я пойду?

В глазах его светилась безмятежность человека, перешагнувшего некую грань, отделившую его от самого себя навсегда.

– Эдик…

– Я сказал, не стоит благодарности. Деньги на столе в кухне. До встречи.

Он ушел, и я слышал, как повернулся ключ в замке, отрезая от меня моего лучшего друга, придворного лекаря и соглядатая по совместительству.

Мне было очень плохо, и, отпив воды, я закрыл глаза. Я должен, должен вспомнить, что было со мной, когда я… чего уж там, когда я был сам собой.

Полежав с полчасика, я не выдержал и попытался встать. Преодолевая слабость, я поднялся на ноги и, чтобы не упасть, схватился за дверной косяк. Если мои соплеменники регулярно кувыркаются туда и обратно, ох, как я понимаю их жажду добыть вожделенный препарат, освобождающий от этой пытки. Вот, опять «их»… Нет, далек, далек я от корней.

Собравшись с силами, я сделал пару неуверенных шагов. Да, зрелище никого не могло оставить равнодушным. Грязная ванна с хлопьями пены и рвоты, заляпанный подсыхающими комками слизи пол, соответствующая вонь, почти растворившаяся в тошнотворном сладковатом запахе Эдичкиной аэрозоли. А вот и ее остатки на стенах – влажно поблескивают, отливая серовато-зеленым бутылочным цветом. На первый взгляд, никаких изменений больше не было. Хорошо, что я оставил штаны и рубашку в комнате, а то ходить мне в матушкином халате.

Я застыл в дверях, физически ощущая воспоминание, пытающееся прорваться в разум сквозь пелену лекарственного тумана. Зачем-то я ведь хотел стать крысой, и, возможно, мне удалось что-то узнать. Понятно, что я хотел найти тайник. Если мать прятала его от людей и крыс, логично спрятать там, куда в человеческом облике не добраться. А попробуй объясни крысе, что и где ей искать!

Матушке за сообразительность десять баллов! Стало быть, найти это мог только тот, кто может превратиться в крысу и управлять собой. Кто это? Правильно, дорогие участники шоу! Вау, миллион получает вот тот голый молодой мужчина, претендующий сразу на две должности – Магистра Гильдии и императора крыс! Если, конечно, этот голый мужчина найдет искомое.

Я опустился на полюбившиеся за последнюю неделю четвереньки и полез под ванну. Дырка, лаз или отверстие могли быть только там, в самом дальнем и темном углу.

Стукнувшись головой о ванну, обляпавшись собственным дерьмом, размазанным по кафелю, я тщательно шарил ладонью по полу, пытаясь что-нибудь найти. Поза была дико неудобной, в голый зад поддувало из комнаты, и с каждой секундой я неумолимо напоминал себе параноидального сумасшедшего в стадии обострения. Горячая волна ненависти к самому себе и к окружающим заплескалась у меня в горле, как вдруг пальцы нащупали небольшой предмет. Черт! Неужели… Не дыша, я подтащил к себе нечто и поднял руку. На полу лежала округлая желто-белая капсула, в какие пакуют антибиотики, только покрупнее. Я поднял ее и раскрыл.

Есть!

Вместо порошка в капсуле находился миниатюрный свиток из тончайшей бумаги, выдранной или из Библии, или из Оксфордского словаря: только буржуи печатают свои толстючие издания на дорогущем материале. Я перевел дыхание и левой рукой утер пот со лба. Что миг грядущий мне готовит? Мой Тулон 46? Или начало долгого пути к студеной Березине 47?

Может…

Я опустился прямо в лужу слизи и кончиками пальцев осторожно развернул крошечный рулончик.

«Волоколамское ш., *** …»

Больше в записке не было ничего. Адрес и все.

Я поднялся, пытаясь овладеть затекшей ногой, кое-как дохромал до туалета и спустил бумажку в унитаз.

Потом решил одеться и, пошарив в шкафу, нашел матушкин халат.

Ай да маменька, ай да террорист!

Вот как у нас все не просто.

Не ячейка в банке, не имя-отчество. В принципе – разумно. Найди цидульку чужой, что он из нее высосет? Обыск и круглосуточное наблюдение? Будет пытать всех, проживающих по этому адресу?

Итак, план действий прост и очевиден. Садимся в электричку и едем в указанном направлении. Там находим домишко и предъявляем им… себя. А дальше – посмотрим.

Я, наплевав на Эдичкины предписания, ринулся во вторую ванную, потому что тупо брезговал всем тем, чем успел обляпаться. Примем душик, прополощем тушик и двинем.

Свобода и деньги! – что может быть прекраснее! Уважаемые болельщики, оле-оле-оле! Делайте ваши ставки, господа! Эдик, естественно, обыскал мои вещи, но перед опытами я таки сообразил заханырить телефон в тумбочку для обуви.