– Исчез?! – хором переспросили мы с Мелифаро.

Я повернулся к нему:

– А ты при этом не присутствовал?

– К сожалению, нет. Хоть и пришел в этот дом уже полчаса назад – прямо из гостиной леди Агорры Тек, которая довольно долго размышляла, следует ли помогать нам в поисках ее дочки. В конце концов, благоразумие взяло верх, и она рассказала о дедовской усадьбе за городом. Зато мое благоразумие сразу куда-то запропастилось, и я зачем-то начал с тщательного осмотра подвалов. А в старых богатых усадьбах вроде этой всегда как минимум три подземных этажа. Все-таки с непривычки очень трудно обходиться без магии. Когда не можешь сразу точно определить, в какой части дома находятся люди или волшебные предметы, начинаешь действовать наугад. В итоге сюда я поднялся в самый последний момент. Хорошо хоть успел перехватить твою подружку. Буквально на пороге этого живописного зала, где она, отринув суету, предавалась музицированию.

– Музицированию?!

– По крайней мере, когда мы встретились, у нее в руках была какая-то странная оранжевая дайба. Правда, без смычка. Но разве такой пустяк может остановить настоящего артиста? Правильно, не может. Настоящего артиста, как видишь, могу остановить только я.

– Карвен спер у своей подружки инструмент, – объяснила Айса. – Понятия не имею, зачем. Не удивлюсь, если у него имеется какая-нибудь дикая идея насчет тайной магической силы этой… пиликалки.

– Ишки, – любезно подсказал я.

– Чего? – переспросил Мелифаро.

– Если речь о Танитином инструменте, он называется «ишка». Уандукская разновидность дайбы, как мне объяснили. Где она, кстати?

– Валяется где-нибудь тут, – сказала Айса. – Я ее выронила, когда твой коллега полез со мной обниматься. Все, чего я хотела, это чтобы в моем доме перестали прятать краденое. И заодно вернуть Таните ее инструмент. Она совсем небогато живет. Нехорошо грабить нищих.

– Слушай, – вздохнул я, – сам понимаю, что звучит крайне бестактно, но ничего не поделаешь, придется сказать. Штука в том, что, когда мне врут, у меня начинает болеть голова. Ну, не то чтобы всерьез болеть, просто ныть. И даже не вся голова, а только лоб. Можно потерпеть, не вопрос. Но вот прямо сейчас это очень некстати. День был длинный и непростой. И еще не закончился. И голова мне сейчас совсем для другого нужна. Если можешь взять себя в руки и перестать врать, будь добра, сделай мне такое одолжение.

Она презрительно скривилась – дескать, не очень-то и хотелось, больше вообще ничего не скажу.

Мелифаро, тем временем, принялся шарить в траве.

– Ага, вот она.

Он поднял с пола маленькую ярко-оранжевую скрипочку. Посмотрел на нее с непередаваемым отвращением и вдруг отшвырнул инструмент, да с такой яростью, что тот врезался в дальнюю стену.

– Ты что творишь?! – заорал я.

Мелифаро растерянно посмотрел на меня. Провел рукой по лицу. Наконец сказал:

– Извини. Сам не знаю, что на меня нашло. Такая ненависть, как будто…

Он запнулся, умолк и принялся растирать виски.

– Как будто – что? – нетерпеливо спросила Айса.

Она смотрела на Мелифаро – не то чтобы с настоящим сочувствием, скорее с интересом. Но по крайней мере, без былой неприязни. Как на живого человека, а не просто досадное препятствие, возникшее на ее пути. Всегда подозревал, что неконтролируемое буйство – кратчайший путь к девичьему сердцу.

– Как будто я сошел с ума, – наконец ответил Мелифаро. – Ненадолго, всего на пару секунд. И безумцу, которым я стал, примерещилось, что эта грешная – как ее? – ишка мой заклятый враг. И не только мой. Всеобщий. Надо срочно ее уничтожить, тогда отлично заживем.

– Ну надо же, – удивилась Айса. – Карвену тоже не понравилось; правда, не настолько, чтобы кидаться. Вполне мог держать ее в руках. А я вообще ничего особенного не почувствовала, когда ее взяла.

Я думал, от такого сильного удара горемычная ишка разлетелась на мелкие куски, но от нее просто отвалилась задняя сторона. Дека[124] или как она там правильно называется.

Все равно плохо, конечно. Бедная Танита.

Я осторожно взял в руки обе половинки злосчастного инструмента. При ближайшем рассмотрении он оказался похож не столько на скрипку, сколько на крошечную гитару с несоразмерно большим резонаторным отверстием. Ничего особенного я так и не почувствовал – кроме естественного в такой ситуации огорчения. Сказал:

– Надеюсь, ее можно как-нибудь починить.

– С меня оплата ремонта, – пообещал Мелифаро. – И хоть целая дюжина новых. И любая другая компенсация, какую захочет хозяйка.

– Спорю на что угодно, в итоге отделаетесь бутылкой дешевого вина, – усмехнулась Айса. – Да и то после долгих уговоров. Наша Танита – великая мастерица упускать выгоду. Даже если оставить ее на сутки в пещере, набитой сокровищами, выйдет оттуда с пустыми руками и голой задницей, как была.

– Голая задница – не самое страшное, что может случиться с человеком, – сказал я. – А отсутствие хватательного рефлекса – скорее достоинство, чем порок. Надо же, я думал, вы дружите.

– Мало ли, кто с кем когда-то дружил, – пожала плечами Айса. – Все меняется: и люди, и обстоятельства. И в какой-то момент оказывается…

– Слушай, а это что? – спросил Мелифаро, все это время виновато взиравший на дело своих рук. – Никогда не думал, что внутри музыкальных инструментов бывает такая начинка. Был уверен, для извлечения звука нужна пустота.

Лично я, в отличие от него, до сих пор был твердо уверен только в одном – что не имею ни малейшего представления об устройстве здешних музыкальных инструментов. Никогда об этом не задумывался и ни с кем не обсуждал, поэтому был заранее готов к любому варианту, включая толпу крошечных человечков, обученных мелодично верещать по команде музыканта. А тут просто какой-то шар размером с детский кулак. Темный, блестящий, довольно неровный, как будто вручную вылепленный из пластилина. Он был прикреплен к внутренней стороне верхней деки – намертво, судя по тому, что не отвалился от такого сильного удара.

– Какая-нибудь уандукская магия для улучшения звука? – предположил я.

– Ну вот разве что, – неуверенно согласился Мелифаро и осторожно потрогал темный шар пальцем.

Лицо его тут же снова исказилось от ярости, но он взял себя в руки и интеллигентно, не повышая голоса сказал:

– Редкостная, исключительная дрянь.

– Да ладно вам, – неожиданно вмешалась Айса. – Почему сразу дрянь? Просто смерть. Причем даже не ваша, а чужая. Вернее, чужие. Их в этом комке пять штук.

– Что?!

Я ушам своим не поверил. Но, судя по моим ощущениям, сейчас она, похоже, не врала.