— Едем назад, — сказал он. — Бой закончен.

— Заткнись, — сказал Том Даниэлис.

Философ Вудворт смотрел на него в немом изумлении. Туман серым покрывалом укутал скрывшуюся в лесу бригаду; только звук шагов и колес выдавал присутствие людей. Шел дождь, одежда намокла и тяжело давила на плечи.

— Сэр… — запротестовал майор Лескарбо. Глаза на его изможденном лице широко раскрылись.

— Как я смею требовать от высокопоставленного Эспера помолчать о вещах, в которых он ничего не понимает? — зло процедил Даниэлис. — Что ж, давно пора кому-нибудь это сделать!

Вудворт пришел в себя.

— Я только сказал, сын мой, что мы должны сосредоточить наших посвященных, чтобы ударить по центру армии Бродского. Что здесь неверно?

Даниэлис сжал кулаки.

— Ничего. Кроме того, что это навлечет на нас еще большую катастрофу, чем та, которую вы нам устроили.

— Частная неудача, — возразил Лескарбо. — Они разгромили нас на западе, зато мы потеснили их фланг здесь, у залива.

— И в результате мы разрезаны надвое, — ответил Даниэлис. — С тех пор Эсперов мы не видели. Теперь повстанцы знают, что Эсперам нужны грузовики для перевозки их оружия и что они могут гибнуть не хуже прочих. Артиллерия бьет по их позициям, отряды партизан нападают на них и тут же скрываются в лесу; наконец, можно просто обходить пункты, где есть Эсперы. Так у нас не хватит посвященных!

— Вот почему я и предлагаю сосредоточить их в одну группу, способную противостоять врагу, — сказал Вудворт.

«Да, эти пираты захватили конвой с продовольствием. Поскольку все радиопередачи глушились, нельзя было послать сигнал помощи. Они выбросили продукты за борт и погрузили на суда отряды кланов. Предатель или шпион передал им опознавательный сигнал. Теперь город открыт, и Лаура там одна без меня».

— Мы идем! — закричал Даниэлис. Бригада с громом двигалась за ним. Их натиск с яростью безнадежности разметал противника. Но Даниэлис уже не знал об этом. Граната попала ему в грудь.

На юге и на востоке бой еще продолжался. Взбираясь верхом по крутым улицам, Маккензи видел окутывавший эти районы дым и обломки, еще недавно бывшие домами. Но в целом город уцелел. Белые стены, крыши, шпили церквей в переплетении улиц — Сан-Франциско остался таким, каким Маккензи помнил его с детства. Залив сверкал своим обычным великолепием.

Но у него не было времени любоваться красотами или даже думать о том, где могла находиться Лаура. Атака на Твин-Пикс должна быть стремительной, потому что штаб-квартира Эсперов, конечно, будет защищаться. По улице с другой стороны этого великолепного холма Спейер вел остальную часть «Бродяг». А на вершине, на якобы священной земле стояли два похожих на фонтаны высоких здания, куда вход был запрещен для всех, кроме посвященных Их возвели в свое время со сказочной быстротой, в течение нескольких недель.

— Трубач, сигнал атаки. Живо!

Звуки взвились к небу и упали. Пот заливал лицо Маккензи. Если его убьют, то после всего пережитого это не так уж важно, но полк, его полк…

Пламя пересекло улицу, тротуары вспучились, опали и превратились в оплавленные дымящиеся траншеи. Маккензи с трудом удержал коня.

— Артиллерия, открыть огонь!

Гаубицы и семидесятипятимиллиметровые орудия выстрелили залпом, снаряды с шумом ушли к цели и с грохотом разорвались на стенах.

Маккензи приготовил себя к пси-взрыву, но его не последовало. Когда дым первого залпа рассеялся, полк двинулся вперед, а орудия продолжали яростный обстрел, обнажая каркас и обрушивая облицовку.

И тут показалось нечто невиданное. В здании не было этажей или комнат. Оно скрывало в себе почти такой же высоты сверкающую колонну, похожую на артиллерийский снаряд невероятных размеров.

«Космический корабль, — понял Маккензи. — Да, разумеется, древние строили космические корабли, и мы намерены повторить это когда-нибудь. Но такое!..»

В обломках можно было различить несколько трупов в синих одеяниях. Немногие уцелевшие бежали к кораблю. Лучник пустил стрелу, она упала, не долетев до стабилизаторов ракеты, но Эсперы остановились и были взяты в плен. Маккензи вошел внутрь. Что-то, что не было человеческим существом, лежало в обломках, истекая кровью темно-фиолетового цвета. Когда люди узнают об этом, Ордену придет конец. Полковник не чувствовал радости. В Сент-Хелен он понял, какие стоящие люди эти верующие!

Впрочем, сейчас не время для размышлений. Второе здание стояло нетронутым; нужно помочь Спейеру. Но тут в мини-приемнике раздался его голос:

— Идите сюда, Джимбо. Заваруха окончена.

И на мачте небоскреба взвился флаг Тихоокеанских Штатов.

У входа караулили заметно нервничающие часовые. Маккензи спешился, и капрал проводил его через холл в комнату — фантазию из арок, цветов, мозаик и панно. Четверо оборванных пехотинцев держали под прицелом двух существ, которых допрашивал Спейер. Птичье лицо одного из них пряталось в ладонях о семи пальцах, рудиментарные крылья трепетали от рыданий.

«Так они способны плакать?» — изумленно подумал Маккензи и внезапно испытал желание обнять это существо и утешить.

Второе стояло, выпрямившись, в одеянии из металлической ткани. Топазовые глаза неотрывно смотрели в лицо Спейеру с высоты чуть более двух метров, а голос с приятным акцентом произносил по-английски:

— …звезда в пятидесяти световых годах отсюда. Она едва видна невооруженным глазом, но не в этом полушарии.

Майор — весь напряженное внимание — подался вперед, как будто собираясь клюнуть:

— Когда вы ждете подкрепления?

— Следующий корабль придет сюда примерно через столетие, на нем будет только персонал для смены. Мы изолированы пространством и временем. Только немногие могут работать здесь и строить мосты между разными типами сознания, преодолевать эту пропасть.

— Да, — сухо кивнул Спейер. — Лимит скорости света. Если, конечно, вы говорите правду.

Существо вздрогнуло.

— Нам ничего не остается, как говорить правду и молиться, что вы нас поймете и поможете. Реванш, завоевание, любая форма насилия немыслимы, когда стороны разделены таким пространством и временем. Наш труд творился в уме и в сердце. Даже сейчас еще не поздно. Самые важные факты еще можно скрыть. — О, послушайте меня, для блага ваших еще не родившихся поколений!

Спейер повернулся к Маккензи.

— Все в порядке? Их осталось в живых около двадцати — похоже, единственные на Земле. Вот этот — главный.

— Слушайте, слушайте, — продолжало существо. — Мы пришли к вам с любовью. Мы мечтали вести вас, помочь вам самим идти к миру. О да, мы тоже выгадывали: получали еще одну расу в космосе, которая со временем могла бы стать нашим братом. Но во Вселенной много разумных видов. Ради вашей же пользы старались мы направить ваше будущее.

— Не вы это выдумали — контролировать историю. На Земле и до вас многократно пытались вести «единственно верным путем». В последний раз