– Почему? – удивленно спросил Малек. – Оглянись вокруг. Ничего страшного не произошло. На нас даже никто не обратил внимания.

Беатриче поводила глазами по сторонам. Действительно, никто на нее не смотрел. Все присутствующие были заняты только самими собой. Кроме… Беатриче заметила в углу женщину, лицо которой было закрыто чадрой. Та вдруг пристально посмотрела на нее. Конечно, это мог быть случайный взгляд. А если нет?

– Та женщина, она так на меня…

– Ерунда, тебе показалось, – решительно возразил Малек. – Все идет как надо. – Он ободряюще положил руку на ее плечо. – Думай только о том, для чего тебе это нужно. Вспомни о своей дочери, над которой нависла угроза.

Кивнув, Беатриче попыталась выдавить из себя улыбку. Наверное, она выглядела лучше, чем себя чувствовала. Ее взгляд снова упал на гонца в углу: тот все еще спал беспробудным сном. Весть, с которой он прибыл, была, по-видимому, крайней важности, ибо он даже не удосужился сменить одежду и явился во дворец в таком виде. Уж не один ли он из тех, что ищут ее Мишель? Если гонец что-то знает о малышке, ей надо непременно это выяснить. Беатриче распрямила плечи и подняла подбородок. Малек прав, она все выдержит. Ради Мишель.

В этот момент к ним подошел стражник.

– Достопочтенный Малек аль-Саид ибн Тарик, – произнес он, слегка поклонившись. – Наш благородный господин Махмуд ибн Субуктакин, правитель Газны и покровитель всех правоверных, являет милость принять вас.

Малек кивнул. У Беатриче перехватило дыхание. Ей показалось, что земля уходит у нее из-под ног. Сейчас она испытывала такое же чувство, как тогда, много лет назад, когда делала свою первую в жизни операцию. Во время ее ночного дежурства поступил больной с прободением желудка. Все остальные, опытные коллеги – включая главврача и заведующего отделением, – были заняты двумя больными с тяжелыми травмами. Когда у больного началось сильное кровотечение из горла, она не могла больше медлить в ожидании помощи от коллег. Она двинулась в операционную и, борясь со страхом, одна произвела частичную резекцию желудка. Больной остался жив. Конечно, сейчас совершенно иная ситуация, но что касается результата… Это был единственный шанс спасти Мишель. А если однажды она смогла преодолеть страх, то сможет и теперь. Тем более что речь шла о спасении дочери.

Беатриче внутренне напряглась. Она кивнула Малеку, и они в сопровождении слуги проследовали в соседний зал.

По скромности обстановки он мало чем отличался от предыдущего, откуда они только что вышли. Лишь на полу лежало несколько драгоценных ковров. Стены украшали изумительные изразцы, переливающиеся всеми цветами радуги, на которых золотыми буквами были выведены слова: по-видимому, цитаты из Корана. Беатриче снова охватила паника. Если план Малека удастся и ее примут при дворе эмира, эти надписи из Корана рано или поздно выдадут ее. Если вдруг попросят прочитать их – тут же выяснится, что она не умеет читать по-арабски. Что тогда? Как оправдываться?

«Пока не думай об этом, – успокаивал ее внутренний голос. – Придет время – и ты все решишь. Ты всегда находила выход из трудного положения».

Но в такой рискованной ситуации она еще никогда не была, хотя и раньше сталкивалась с трудностями. Ей на память пришел случай, когда она сломала нос Нуху II, эмиру Бухары.

Но то было совсем другое дело. Тогда она действовала в состоянии аффекта. У нее не оставалось времени на раздумья. А здесь… Беатриче глубоко вздохнула и почувствовала легкое головокружение. Не хватало еще рухнуть прямо на глазах Субуктакина. Хорошее впечатление она произвела бы тогда на эмира! Метрах в двадцати от нее стоял его трон. Только бы дойти до него! Ноги не слушались, каждый шаг давался с большим трудом, будто какая-то невидимая сила тянула ее назад, к спасительному выходу, к свободе. Подальше отсюда! Но было уже поздно…

– Подойдите ближе, – раздался резкий, нетерпеливый голос. – Я позволяю вам приблизиться.

Малек тихонько толкнул ее в спину и сам выступил вперед. Они вместе пересекли зал, остановившись в трех метрах от трона. Еще до того как низко склониться перед эмиром, Беатриче успела его рассмотреть. Субуктакин был худощав, с орлиным носом, в безукоризненно белом одеянии – в таких правоверные мусульмане совершают паломничество в Мекку. Эмир восседал на троне, как мраморное изваяние, – прямой, как свеча, и только глубоко посаженные темные глаза с блуждающим взором выдавали в нем живое существо. Окладистая длинная борода, подернутая проседью, опускалась на его грудь. Беатриче не знала, есть ли в Коране специальные указания по поводу длины мужской бороды, но была уверена, что, если бы они были, то эта борода в точности соответствовала бы указанному правилу. Субуктакин был больше похож на священника, чем на правителя: аскет, отвергнувший все плотские утехи, он был полной противоположностью сластолюбцу Нуху II.

– Приветствую вас, Махмуд ибн Субуктакин, благородный правитель и покровитель всех правоверных Газны. Да благословит вас Аллах и да пошлет вам много лет счастливой жизни! – Малек поклонился еще ниже. – Благодарю за дарованную вами милость принять вашего верного слугу Малека аль-Саида ибн Тарика и в знак глубочайшего почтения позвольте вручить вам подарок моего отца, вашего преданнейшего слуги.

Малек развернул перед эмиром ковер невиданной красоты.

– Великолепный подарок, Малек аль-Саид. Передай отцу мою благодарность. Да благословит его Аллах! – Узкие губы Субуктакина вытянулись в безрадостную улыбку. – Ты, я вижу, пришел не один?

Малек выпрямился и тоже улыбнулся. Беатриче почтительно поклонилась, так что ее лоб почти коснулся пола.

– Да, мой господин и покровитель всех правоверных Газны, я привел с собой друга. Это Саддин аль-Асим ибн Асим, высокочтимый друг нашего семейства. Он прибыл издалека, чтобы предложить вам свои услуги в качестве врача.

– Ты хорошо сказал, Малек аль-Саид, но пусть гость сам расскажет о себе, – проговорил эмир, обращаясь к Беатриче. – Поднимись и посмотри на меня, я хочу видеть твое лицо.

«И мою душу», – добавила про себя Беатриче. Сердце бешено стучало. Подняв голову, она посмотрела на эмира.

Он долго и молча разглядывал ее. Его глаза, казалось, пронизывали ее насквозь, словно на нее направили противотуманный прожектор спасательного судна, причем в условиях плохой видимости и в ночное время. В голове стучала одна мысль: только бы не вскрылся ее обман.

– У тебя голубые глаза, – проговорил наконец Субуктакин. Можно подумать, он совершил открытие, увидев цвет ее глаз.

– Да, повелитель, – ответила Беатриче, склонив голову. Надо выдержать этот экзамен, чего бы ей это ни стоило. Ради Мишель. – Эти глаза я унаследовал от моего деда.

Еще одна ложь. Субуктакин повел бровью.

– Ты чужестранец? У тебя странный акцент, – продолжал он. – Откуда ты родом?

– Моя родина – Гранада, повелитель. Два дня назад я прибыл в Газну с караваном.