и на нашем славном „Наварине“ „товарищи“ подняли красную тряпку. Из-за этого шла борьба: мы, кадеты, каждый день ухитрялись срывать красный флаг и поднимать Андреевский. Дневальные учредили между собой дежурство для охраны „революционной эмблемы“, но и это не помогло… Флаг был всегда сорван»[415].

И в последующие месяцы подъем красного флага на военных кораблях был знаком победы большевиков и их союзников. В это время борьба на Черноморском флоте шла, в основном, между красным и украинским флагами, что было символом раскола между былыми союзниками в борьбе с властью Временного правительства. Центральная Рада провозгласила день 23 декабря «Днем самоопределения Черноморского флота». Линейный корабль «Воля» в этой ситуации вновь поднял украинский флаг, и до 200 русских моряков покинули и этот корабль. Украинизированный уже крейсер «Память Меркурия», получив известие о поднятии украинского флага на дредноуте, одном из самых мощных кораблей Черноморского флота, украсился флагами расцвечивания. Тогда 24 декабря Центральный комитет Черноморского флота и специально созванные представители судовых комитетов постановили спустить украинские и поднять красные флаги на всех кораблях флота[416]. Данное постановление, разумеется, далеко не всеми было выполнено.

Впрочем, моряки некоторых кораблей Черноморского флота, похоже, стремились избегать конфликтов, продолжая одновременно поднимать и украинские, и красные флаги. Обострение борьбы на Украине вынуждало всех делать определенный политический выбор, это отражалось и на отношении к символам. Различные флаги несли крупные корабли, стоявшие на рейде Одессы в январе 1918 г. На броненосцах «Синоп» и «Ростислав» развевались красный и Андреевский флаги, а на украинизированном крейсере «Память Меркурия», естественно, — украинский желто-голубой флаг. Соответственно, команда «Синопа» поддерживала Одесский совет, моряки крейсера — Центральную Раду, а экипаж «Ростислава» раскололся: половина команды выступала за Совет, а половина желала быть нейтральной. Когда 14 января в Одессе начались бои между силами Совета и украинскими гайдамаками, то команды броненосцев потребовали, чтобы крейсер спустил украинский флаг, угрожая ему обстрелом. После долгих уговоров большинство команды крейсера «Память Меркурия» высказались за спуск украинского и подъем красного флага, хотя в боях за город моряки этого корабля участия и не принимали. В сводках политической части Черноморского флота появилось лаконичное сообщение: «На собрании команды большинством голосов постановлено спустить украинский, а поднять красный флаг». В той же сводке была опубликована и более пространная резолюция судового состава эскадренного миноносца «Звонкий», также заменившего желто-голубой флаг красным: «Мы… глубоко возмущены Киевской Центральной Радой… для того, чтобы среди наших товарищей не было недоверия к нам, так как нам приходится вести боевые операции там, где, по слухам, есть украинские буржуазные войска, мы немедленно спускаем украинский флаг и поднимаем на гафеле красный флаг революции»[417].

На некоторое время красный флаг утвердился и на Черном море. Его поднимали и на некоторых кораблях военных союзников России. II съезд Черноморского флота 19 февраля обратился к экипажам румынских судов: «Приветствовать моряков как русских, так и румынских, идущих на румынских кораблях для борьбы с румынской олигархией и тем приобщающих себя к числу героев-революционеров, идущих не под знаменем захвата и насилия, а под красным знаменем ИНТЕРНАЦИОНАЛА»[418].

Однако после подписания Брестского мира германские войска все ближе стали подходить к главной базе Черноморского флота. Они, отстаивая интересы союзной им Центральной Рады, требовали поднять на кораблях, стоявших в Севастополе, украинские флаги. Этот вопрос обсуждался на заседании представителей судов 8 (21) апреля 1918 г. Представитель линейного корабля «Воля» в этой ситуации заявил: «Никакого другого флага, кроме красного, не поднимать, и если другие суда поднимут флаг украинский, то „Воля“ поднимет флаг анархический, так как она считает, что поднять украинский флаг — значит погубить Украину, всю Россию». Представители Центральной Рады на совещании возражали, они утверждали, что только подъем украинских флагов может предотвратить захват кораблей Германией. Но в сложившихся условиях и они не рисковали прямо атаковать красный флаг: «Красный флаг как флаг государства не существует. Это — флаг Интернационала. Если он будет принят как флаг России, то и Украина его признает». Большинство представителей кораблей, однако, высказалось за сохранение красного флага: «Революционный Черноморский флот был авангардом революции, им и будет, и знамя революции никогда не спустит, ибо это знамя всех угнетенных и моряки его не продадут»[419].

Но по мере приближения к Севастополю германских войск некоторые корабли изменили свою позицию. 12 (25) апреля митинги команд линейного корабля «Воля», крейсера «Память Меркурия» и подводных лодок высказались за подъем украинских флагов. 16 (29) апреля аналогичное решение приняло и делегатское собрание, которое также предложило адмиралу М.П. Саблину занять пост командующего флотом. В 6 часов вечера дредноуты и часть миноносцев подняли украинские флаги, но большая часть минной бригады продолжала держать красные флаги, а эскадренный миноносец «Керчь» поднял сигнал: «Позор и продажа флота». Под красными флагами эти корабли покинули бухту Севастополя и ушли в Новороссийск. Между тем адмирал Саблин сообщал украинским властям: «Братья Киевской Центральной Рады. Сего числа Севастопольская крепость и флот, находящийся в Севастополе, подняли украинский флаг». Однако уже 17 (30) апреля выяснилось, что германское командование занимает все более жесткую позицию, и подъем украинского флага не помешает захвату кораблей флота немецкими силами. На некоторых судах украинские флаги немедленно были спущены, вместо них вновь были подняты красные флаги. В этой ситуации адмирал Саблин приказал спустить и украинские, и красные флаги. В качестве «нейтрального» в этой ситуации был поднят старый Андреевский флаг. Под этим флагом Саблин увел часть кораблей, еще остававшихся в Севастополе, в Новороссийск. Там прошли своеобразные выборы командующего флотом. Большинство голосов получил Саблин, который выдвинул ряд условий, при которых он соглашался занять этот пост. В качестве важнейшего условия назывался подъем Андреевского флага. В своем первом приказе по флоту Саблин требовал: «Пусть знают все, что Андреевский флаг есть символ нераздельности нашей родины, и обязанность каждого русского гражданина, к какой бы он национальности, религии и партии не принадлежал, защищать его так, как он защищает честь и достоинство Российской федеративной республики». Приказ мог быть истолкован и как проявление некоторой лояльности к властям РСФСР. Однако «борьба флагов» не прекращалась и в Новороссийске, где многие транспортные корабли продолжали держать красный флаг[420].

Борьба по вопросу о дальнейшей судьбе флота проявлялась и в конфликте символов. Часть флота вернулась из Новороссийска в Севастополь, другая была затоплена. Перед затоплением с кораблей наряду с легкими орудиями и радиотелеграфным оборудованием были сняты и эвакуированы Андреевские флаги[421]. Можно предположить, что и моряки, находившиеся под влиянием большевиков, продолжали с уважением относиться к старому