— Тебе неприятно? — удивилась Кендра.

— Ты знаешь, что приятно. Иди сюда. Мы должны кое-что обсудить.

— Потом. — Кендра снова прильнула к нему.

— Нет, сейчас, — настаивал Дикс.

Он снова отодвинулся и накинул на себя простыню, словно для защиты от ее посягательств. Кендра осталась голой в надежде, что он не выдержит.

Это не помогло. Дикс отвел глаза в сторону, стараясь не смотреть на ее грудь, и всем видом показывал, что полон решимости начать разговор.

— Что дальше, Кен? Я должен знать. Нам очень хорошо, но этого недостаточно. Я хочу больше.

— Куда уж больше? Я и так почти забросила работу. — Кендра улыбнулась, пытаясь свести все к шутке.

— Кендра, ты понимаешь, о чем я, — серьезно ответил Дикс.

Она легла на спину и уставилась в потолок, по которому трещина вилась подобно Темзе вокруг острова Дог. Не глядя, Кендра вынула сигарету из пачки «Бенсон энд Хеджес». Дикс ненавидел, когда она курит. Его собственное тело было храмом, который он не желал осквернять табаком, алкоголем, наркотиками и фаст-фудом. Дикс укоризненно и недовольно протянул: «Кендра!» — но она тем не менее зажгла сигарету. Дикс отодвинулся.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Кендра. — Свадьбу, детей? Я тебе для этого не гожусь.

— Не решай за меня. Мне виднее.

Кендра затянулась сигаретой и закашлялась. Она выразительно посмотрела на Дикса, и он выдержал ее взгляд.

— Я ходила по этой дорожке дважды. Больше нет желания.

— Третья попытка может быть удачной.

— К тому же я не могу родить тебе детей. А ты захочешь их иметь. Может быть, не сейчас, ты сам почти ребенок, но со временем это обязательно произойдет. И что тогда?

— Со временем и разберемся. Кто знает, до чего к тому времени дойдет медицина?

— Рак — он и есть рак! — выпалила Кендра.

Она разозлилась от несправедливости жизни. Беда случилась неожиданно, тогда ей было восемнадцать. А поняла она, чего лишилась, только в тридцать.

— У меня нет нужного органа, понимаешь? Обратно его не пришьешь.

Как ни странно, это известие не оттолкнуло Дикса. Он взял у Кендры сигарету и затушил, после чего они поцеловались. Кендра знала, что Дикс не любит, когда у нее изо рта пахнет табаком, но в этот раз он не обратил на запах внимания. Поцелуй затянулся. Все закончилось тем, чего Кендра так желала несколько минут назад. Она лежала на кровати и думала, что убедила Дикса в своей правоте. Однако после близости он не отодвинулся в сторону. Опираясь на локти, он глядел на Кендру сверху.

— Ты никогда не говорила мне про рак. Почему, Кен? Что еще ты от меня скрываешь?

Кендра покачала головой. Она испытывала чувство потери — неприятное чувство. Она понимала, что происходящее между ними — всего лишь уловка природы: острая жажда обладания, которая быстро проходит, как только разум берет верх над телом.

— Главное, у меня есть ты, — продолжал Дикс. — Без остального я могу обойтись. В конце концов, у нас есть дети: Тоби и Джоэл. И Несс тоже.

— О да, — слабо рассмеялась Кендра. — Ищешь проблем на свою голову?

— Перестань решать за меня!

— Кто-то должен это делать, потому что ты, судя по всему, сам не знаешь, чего хочешь.

Дикс резко отстранился. Вид у него был сердитый. Он сел на кровати и спустил ноги на пол. Его брюки — шаровары вроде тех, в которых он был в вечер массажа, — валялись на полу. Дикс сгреб их и стал надевать, стоя к Кендре спиной. Она залюбовалась его накачанными ягодицами.

— Дикс, я была замужем. Это совсем не рай, вопреки твоим представлениям. Поверь мне, малыш, и не будем больше об этом.

— Не называй меня «малыш». — Дикс повернулся к ней. — Теперь я понимаю, какой смысл ты вкладываешь в это слово. Не надо, мне неприятно.

— И какой смысл я вкладываю?

— Такой, Кен. «Маленький мальчик. Сам не знает, чего хочет. Воображает, что это любовь, а это всего лишь секс. Скоро он одумается и поумнеет».

Кендра села, откинувшись на плетеное изголовье кровати.

— А разве не так?

Кендра смотрела на Дикса умудренным взглядом классной руководительницы, означающим, что она понимает его лучше, чем он сам, потому что старше и опытнее. Короче говоря, этот взгляд должен был взбесить и довести до точки кипения мужчину, который видит перед собой то, что хочет, но не может получить.

— Я не в силах исправить твои прошлые отношения с мужьями. И отвечаю только за себя. Ручаюсь, что у нас все будет по-другому.

— Это от нас не зависит, Дикс. Нам только кажется, что зависит.

— Я сам распоряжаюсь своей жизнью.

— Мой первый муж тоже так думал. А его убили на улице. Возвращался домой с работы, и его прирезали два подонка. Им показалось, что он проявил к ним недостаточно уважения. Впрочем, они были под кайфом, и им было все равно, что он там проявил. Эти скоты по-любому загнали бы его в угол и всадили бы в него нож. А копы… Дохлый номер. Если их послушать — все негры стоят друг друга. А Шон, мой муж, думал так же, как и ты, Дикс: что можно грамотно распорядиться своей жизнью. — Кендра издала короткий горький смешок, который означал: «Какая наглость со стороны человека — загадывать наперед». — И хотел он самых простых вещей: усыновить ребенка, раз мы не можем иметь своего, построить дом, купить в него мебель, тостер, коврик. Самые простые человеческие желания. Но он погиб, потому что нож проткнул ему селезенку насквозь. Он истек кровью, Дикс. Вот как он умер. Истек кровью.

Дикс сел на край кровати рядом с Кендрой. Он поднял было руку с явным намерением приласкать ее, но Кендра отрицательно покачала головой. И Дикс опустил руку.

— Теперь муж номер два. Казалось, он добился своей цели. У него тоже была скромная мечта: открыть свое дело и продавать запчасти для автомобилей. Я помогала ему с бухгалтерией. Маленький семейный бизнес, как у твоих родителей. Только я понятия не имела, что он еще и угоняет автомобили. И очень ловко, глазом не успеешь моргнуть. Ему все сходило с рук. Но только до поры до времени. Короче, мы прогорели, мужа посадили, я чудом избежала тюрьмы. Так что сам видишь…

Кендра вдруг заметила, каким чудовищным стал ее английский, и одновременно поняла, что плачет. От этих двух открытий она почувствовала такой стыд, что готова была провалиться сквозь землю. Вместо этого Кендра уткнулась головой в колени.

Дикс сидел молча — и в самом деле, как может рассеять чужую печаль, чужую неутихающую боль двадцатитрехлетний, едва ступивший во взрослую жизнь человек? Дикс все еще не утратил юношеского энтузиазма, когда кажется, что все в жизни тебе подвластно. Не переживший трагедии, он мог понять Кендру, но не мог почувствовать всю глубину и горечь ее переживаний.

Дикс верил, что его любовь способна сделать Кендру счастливой и вычеркнуть из ее памяти прошлое. Это ощущение было неосознанным, Дикс не смог бы его сформулировать. Ему казалось, что он весь состоит из нервных окончаний и из влечения, но важнее всего было желание доказать Кендре, что с ним у нее все будет не так, как с другими. Однако жизненный опыт Дикса был ограничен. Сексуальная составляющая в отношениях была для него самой главной.