Однако англичане не знали, какую власть вводить на местах. В арабскую политику вмешивались все, кому не лень: министерство иностранных дел, министерство по делам колоний, военное министерство, дипломатическая служба, служба внешней разведки, британская администрация Иерусалима… Первая мировая война окончилась, и у Лондона не было лишних денег. Поэтому Великобритания не собиралась посылать войска в Трансиорданию и следовать примеру Франции, чьи вооруженные силы захватили Сирию.

В то же время британцы попытались наладить сотрудничество с элитами Трансиордании. В августе 1920 года верховный комиссар Палестины Герберт Луис Сэмюэл прибыл в Ас-Сальт на встречу с местной знатью. Он объявил, что первенство в англо-трансиорданских отношениях принадлежит Великобритании. Лондон сформирует систему административных органов и пришлет несколько офицеров — но их оружием будут «совет и авторитет». Казалось, одна только мысль об инвестициях в Трансиорданию вызывает у англичан отвращение. Поэтому для будущего королевства Хашимитов начался короткий, но хаотичный период местного самоуправления.

Первоначально было создано три администрации — в Аджлуне, Ас-Сальте и Караке, причем последняя помпезно именовалась Национальным правительством Моава. Жители Карака, опьяненные свободой, вспомнили библейское название Трансиордании и решили использовать его в обозначении своего «независимого» органа власти. Муниципальные советы состояли из авторитетных и в высшей мере тщеславных местных шейхов. Амман по-прежнему не считался важным населенным пунктом и, соответственно, не был удостоен права иметь собственную администрацию.

Результаты обескуражили даже видавших виды британских колониальных чиновников. Из аджлунской администрации сразу же выделись еще три «самостоятельных» муниципалитета — в Ирбиде, Эль-Мазаре и Джераше. Малонаселенные деревни Эт-Тафила и Вади Муса учредили собственные органы местного самоуправления и теперь требовали автономию от Карака. Каракский муниципалитет продал англичанам право на разработку минеральных месторождений всего за 1000 фунтов стерлингов — разумеется, никто из местных жителей не увидел этих денег. Теперь от администрации Карака хотели избавиться абсолютно все близлежащие населенные пункты. К середине ноября 1920 года сфера влияния оскандалившегося мунициалитета ограничивалась Караком. Некоторого успеха удалось достичь лишь в Ас-Сальте. Жители этого крупного населенного пункта осознавали преимущества централизации и пытались сохранить османскую модель управления. Но, в целом, эксперимент по организации муниципальной власти завершился полным крахом.

Период самоуправления в Трансиордании был кратким, но показательным. В стране не имелось ни политической силы, способной контролировать территорию, ни денег для содержания госструктур, ни соответствующей идеологии, — словом, отсутствовал сам фундамент государственности. Этот фундамент предстояло заложить амиру Абдалле из династии Хашимитов.

История Иорданского Хашимитского Королевства начинается 21 ноября 1920 года, когда Абдалла приехал из Мекки в Маан. Его сопровождали триста человек свиты. Хашимиты намеревались показать арабам, что, невзирая на изгнание Фейсала из Сирии, их династия по-прежнему могущественна. Амир отправился в Трансиорданию с одобрения отца — шариф Хусейн снабдил сына письмами, адресованными местным шейхам. Абдалла хотел реализовать собственные амбиции. Будучи тщеславным и эгоцентричным, он переживал из-за негласного соперничества с братьями — один из которых (Али) являлся наследником отца в Хиджазе; второй (Фейсал) уже успел побыть королем Сирии; а третий (Зейд) был слишком молод, чтобы с ним тягаться.

Приезд Абдаллы в Маан представлял собой хитрый и продуманный шаг. Фактически амир подобрался к желанному Дамаску — но так, что этого никто не понял. Ни англичанам, ни французам не пришло в голову, что после сирийской катастрофы, имевшей место в июле, Хашимиты все еще мечтают о Великой Сирии. Запад увидел в поступке Абдаллы исключительно интерес к Трансиордании. Свита амира придавала ему вес в глазах местных жителей — но численность людей Абдаллы не позволяла британцам воспринимать их как армию.

Абдалла жаждал бороться с англичанами — и, подобно исламским правителям прошлого, завоевать себе королевство. Однако у британцев и без него хватало забот: эксперимент с местным самоуправлением на севере Трансиордании потерпел крах; Амман еще не претендовал на статус столицы; Акаба по-прежнему считалась территорией Хиджаза. В этих условиях англичане просто забыли о юге Трансиордании — и даже не отреагировали на приезд Абдаллы в Маан.

Осев в Маане, Абдалла принялся изображать из себя хашимитского принца. Амир создал нечто вроде королевского двора и разослал приглашения влиятельным трансиорданцам. Шейхи потянулись в лагерь Абдаллы из любопытства — и он принимал всех. Пока Лондон не обращал внимания на амира, арабская знать решила, что англичане потворствуют ему.

Спустя три месяца Абдалла понял, что может опереться на поддержку населения. В феврале 1921 года он двинулся на север, дабы предложить англичанам возглавить любое арабское королевство на их усмотрение.

Амир выбрал прекрасное время для того, чтобы напомнить о себе. Весной 1921 года в Каире проходила британская конференция, посвященная проблемам управления мандатными территориями на Ближнем Востоке. Черчилль хотел раз и навсегда устранить неопределенности в статусе Палестины, Месопотамии и Трансиордании. Политики прислушивались к мнению экспертов. Самый авторитетный из них — Томас Эдвард Лоуренс — знал Абдаллу и дружил с Фейсалом. В конечном счете Лоуренс убедил Черчилля сделать Хашимитов правителями Ирака и Трансиордании.

По итогам Каирской конференции Фейсалу обещали трон в Багдаде. Абдалла был страшно разочарован. В отличие от брата, он получил «утешительный приз» — маленький пустынный эмират со странными границами. Впрочем, на амира все же возложили ответственность за конкретную территорию. Однако после марта 1921 года отношения между англичанами и Абдаллой испортились.

Британские чиновники и Хашимит по-разному воспринимали Трансиорданию. Англичане видели в ней будущую конституционную монархию, а амир — отправную точку для расширения своих владений. Фейсал правил огромной Месопотамией, и его старший брат намеревался создать для себя не менее достойное королевство — огнем и мечом, если потребуется. Абдалла не мог отказаться от этой идеи вплоть до 1924 года.

Вскоре позиция Великобритании изменилась. Теперь она настаивала лишь на том, чтобы в Трансиордании было спокойно. Абдалле не следовало вмешиваться в дела Палестины (которую англичане считали своей главной мандатной территорией) и Сирии (которую контролировали французы). Если бы это простое требование соблюдалось, то Лондон доверил бы Хашимиту руководство Трансиорданией. В итоге страна превратилась бы в сферу персональной ответственности Абдаллы, а он сам — в суверенного монарха. Все это рассказал Абдалле Черчилль — они встретились в Иерусалиме после Каирской конференции.

Министр подчеркнул, что амиру дается шестимесячный испытательный срок, по истечении которого он будет утвержден в качестве правителя Трансиордании.

Абдалла согласился. Но для него подрыв порядка в Палестине и Сирии являлся обязательным условием реализации амбиций — личных и династических. Трансиордания же не вызывала у амира никаких эмоций, кроме презрения. Хашимит не учел, что за эту страну отвечают английские чиновники, которые не станут терпеть его выходки — хотя бы потому, что дорожат своей работой.