- Давай! – крикнул я.

Раздались три выстрела- прямое попадание в бак с топливом, взрыв и огонь окрасил всё в красный цвет. Осветил ночную дорогу, привлекая внимание.

- Валим! – Толя вцепился в мой локоть и заставил прийти в себя. – Сгореть хочешь?

Нет, не хочу.

- Что теперь? – спросил Серёжа, когда мы приехали в наше убежище, уставшие и измотанные.

- Вернёмся к первоначальному плану, только с небольшими изменениями, - ответил я, наливая себе стакан воды и пытаясь скрыть боль в области сердца.

Кажется, мне теперь всю жизнь на таблетках сидеть…ничего, это не так страшно, как жить без этого неугомонного Дёмина.

- Какому? – осторожно спросил Толя.

- Уж больно мне взрыв понравился, - усмехнулся, представляя в голове, как сравняю с землёй то место, где держат Марата. – Самолёт нужен.

- Будет, - кивнул Серёжа.

Детали, которые меня не волнуют, я доверил своим ребятам, лишь иногда влезая со своими указаниями, которые они выполняли без раздумий. Через три дня мы приземлились на чужую землю, готовые на всё. Но и тут не всё так легко прошло, как могло казаться. Без своего человека в той тюрьме, мы поняли, что нам не справиться.

Слежка, наблюдение, фиксирование. Всё это отняло ещё времени, я уже был на пределе, терпение покидало меня, но действовать надо с умом и осторожно. До дня Х оставалось считанные дни, пришлось перейти черту дозволенного, поступить, как один из заключённых той тюрьмы. Но выбора не было.

Марат

Один день сменяет другого, ничего не меняется, никто ничего не говорит, продолжают держать меня в карцере, куда меня вернули через три дня после того, как я очнулся. Рану в боку зашили, вроде на совесть, чувствую себя не хорошо, но и не плохо. Физически.

Эта камера, если можно её так назвать, угнетает. Тишина режет уши, в голове звенит. Запах сырости уже не чувствую, настолько он заполнил мои лёгкие. Иногда кажется, что я и сам покрылся плесенью и мхом.

Те помои, что мне приносят раз в день, уже видеть не могу, от одного запаха выворачивает. Долго я не выдержу, даже такие, вроде сильные не физически, а духом люди, прогибаются. Мне стал мерещиться Рома, с его улыбкой и по пояс голый. Бывает, что я с ним разговариваю, а он слушает, иногда отвечает. Точно свихнулся.

Уже не разбираю, когда ночь, а когда день, почти не сплю, просто лежу и смотрю в одну точку. Если засыпаю, то мучают кошмары: то приснится смерть Ромы, то моё прошлое, никаких пушистых облаков. Темнота, что так и манит к себе, Зов, к которому всё больше тянет.

Лучше бы оставили подыхать, нахрена надо было вытаскивать меня с того света? Чтоб медленно умирал тут, в четырёх стенах?

Ну вот, Марат, сам же на свой вопрос и ответил.

Беннет просто захотел избавиться от меня, заставить помучиться, иначе отдал бы меня суду, а не отправил в штаты. Никаких допросов не было, просто закрыли тут и всё, даже света белого не видел, после ранения.

Послышался скрежет открывающейся железной двери, а потом и голос охранника.

- Дёмин, к стене, - отдал приказ он на английском языке.

Я не спешил выполнять его требование, мне и тут нормально, но перспектива глотнуть свежего воздуха заставила передумать. Не факт конечно, что меня поведут на улицу, но надежда, как говориться, умирает последней.

Морщась от ноющих костей, я поднялся с пружинистой кровати и встал лицом к стене, расставляя ноги на ширине плеч и руки за спину. Но охранник не заключил мои кисти в наручники, он взял меня под локоть и повёл к лестнице, что ведёт наверх.

По тишине и темноте в окнах, я понял, что на улице ночь, а вот то, что охранник ведёт меня не в кабинет к начальнику тюрьмы или в допросную, а на улицу, порядком напрягает.

Решили избавиться от меня? Видят, что сам никак не подохну?

На выходе на задний двор я замялся и остановился. Может я и ною про себя, но сейчас, когда подозреваю меня ведут на смерть, желание жить берёт вверх. Та маленькая горошина надежды, что я всё-таки вырвусь отсюда, вдруг стала увеличиваться.

Нет, нет, Марат, ты должен бороться, не сдаваться, вырваться и порвать всем глотки, чтоб знали против кого они пошли.

- Шевелись, - охранник ткнул пистолетом мне в спину, и я невольно сделал шаг вперёд.

Так, надо сделать вид, что я подчиняюсь и делать как он хочет, убедить его в своей покорности, а там отобрать оружие и дальше по ситуации. Если сил хватит.

Мы шли прямо к забору, я всё больше удивлялся, что по пути никого не встретили. Возле высокого кирпичного забора не стояли солдаты с автоматами, не было вообще никого, тьма -тьмущая. Вдруг по стене скинули верёвочную лестницу, я посмотрел в недоумении на охранника. Какого хрена происходит?

- Вперёд, - толкнул он меня.

Я сделал шаг, но не больше, я настолько отчаялся, что в моей голове только одно объяснение: пристрелят при попытке побега. И не важно, что выглядит это до смеху тупо. Они смогут всё разрулить, подумаешь, одним заключённом меньше. Да и это скорее всего только для Беннета, начальнику тюрьмы надоело держать меня под крышей своего учреждения и решил вот так избавиться…

- Марат, - как оголёнными проводами по открытой ране, прозвучал до боли знакомый голос. – Посмотри на меня, - умолявший голос раздался сверху.

У меня глаз задёргался, сердце впервые за столько времени стучит так, что отдаётся эхом в ушах. Пальцы начали подрагивать, а колени подкосились. Собрал всю волю в кулак и поднял взгляд наверх. Он. Даже в ночной темноте вижу, что это он. Чувствую на каком-то подсознательном уровне. Сердцем. Душой.

- У нас мало времени, пожалуйста, поднимись наверх, - в голосе чувствуется тоска вперемешку с радостью.

Я оглянулся ещё раз на охранника, только сейчас замечая, что он выглядит напуганным и взвинченным.

Цепляюсь одной рукой за верёвку, потом второй и заношу ногу. Первый шаг, второй, третий и я наверху. Колючая проволока на этом месте отсутствует, значит её специально убрали.

- Теперь спускайся, - рукой показывает Рома на ту же верёвочную лестницу, что ведёт вниз на другую сторону, на свободу.

Я, не веря в происходящее, всё же спускаюсь вниз и ступаю босыми ногами на землю. В груди что-то кольнуло, кода рядом со мной спрыгнул Рома. Он повернулся ко мне лицом и долго не думая, сгрёб меня в охапку и стиснул в своих объятиях.

- Прости, - шепнул он. – Прости, что так долго.

Только сейчас, чувствуя его руки на своём теле, жар, что исходит от него, его запах… у меня с плеч падает тяжёлый груз.

Рома чуть отстраняется, берёт моё лицо в свои руки и впивается в мой рот поцелуем.

Рома