— Ты чего?

— А того, что, не знай я, что это и правда лиса, ни за что б тебе не поверил!

— Ты знал?!

— А ты думал, что я оголтело, без подготовки и без разведки? Я несколько дней ее выслеживал. Честно, сам ее не видел, но вот Тишка ухватил взглядом и сообщил. А он, как ты понял, немой, так что, не зная наших с ним жестов, подслушать ты бы не смог. Так что, да, лиса. Правда, сложение более мускулистое, как бы волчье, но хвост пышный, не собачий, а как раз лисий. И что, говоришь, заколдовал ее?

Рэй кивнул. Скепсиса на лице копейщика прибавилось.

— Давай подытожим, — он выставил ладонь, принимаясь на пальцах считать сомнительные факты. — Этой ночью тебе приснилась старуха. Которая спела тебе стих, которым можно прогнать лису.

— Три стиха.

— Во сне ты это всё записал. Но потом записанное уже взаправду отразилось на страницах дневника?

— Могу показать.

— Потом, — отказался Ярослав. — Проснулся ты уже не в лагере, а где-то в чаще. Затем случайно пересекся с охотой во время погони, но тут же потерял. Каким-то чудом вышел на лисью нору. Там произнес вслух записанное и… подожди, то есть зверя тут больше не будет? — с подозрением спросил Ярослав, наклонившись так, чтобы охотники, сидевшие позади, не слышали.

— Три части ритуала последовательно направлены на изгнание злого духа. Я не завершил последнюю часть, но учитывая смысл первых двух, полагаю, что волшебная лиса больше никак не сможет здесь оставаться. Она ослабла первым стихом и лишилась поддержки от земли вторым. Теперь, вероятно, просто умрет.

— Полная фигня, — озадаченно покачал головой копейщик. — А кто это был-то, в хижине?

— Без понятия. Заключенные говорили, что возле лагеря живет какая-то ведунья-шептуха.

— Бред.

— Не веришь, конечно.

— К большому сожалению, верю. Ибо, — он тряхнул своим медно-золотым дневником, — это, как я уже объяснял, не просто бумага. Дневник никогда не пролистать до последней страницы, чернила не плывут даже в воде, он не пачкается и не мнется, его почти невозможно потерять, по крайней мере, пока ты жив. Удивлен ли я тем, что в нём отразились записи, которые герой сделал во сне? Едва ли.

— Значит, веришь, что это мой дневник?

— Да-а, мощно получилось. Молодец ты, конечно.

Рэй улыбнулся, изумляясь похвале от копейщика. Впрочем, изумлялся недолго.

— Полный кретин, я имею в виду.

— Да что не так? Получается, зверя-то мы одолели.

— Как награду получим, ты скажи?! — обхватив за шею героя-заклинателя, прошипел Яр. — Обязательное условие — хвост. Хвосты, точнее, если верить тебе же. Думаешь, судья за наше слово выдаст мешок серебра и сократит срок?

Рэй развел руками.

— Ну, может, оно и хорошо, что так всё обернулось, — выдохнул Ярослав, прислонившись к сосне. — Честность за честность, я такой прыти ни у одной местной животины не видел. Даже я не уверен, что совладал бы с ней один на один. Может, и повезло, что мы все живьем вернулись. Знаешь, тут поживешь, еще не таких чудищ насмотришься. Ты, вообще, в курсе, что я собственными руками сразил василиска?

— Ты упоминал, но верится с трудом.

— Невежа. Ладно, внемли старшему. Всё началось рано утром…

Рэй с удовольствием слушал непрошенный рассказ. Сколько в нём было преувеличений, судить сложно, ведь василисков он никогда не видел, однако приходилось признать: Ярослав умел рассказывать истории.

— …И он, представь, перья: красно-оранжевые, как огонь трепещут! Берет разбег — снова собирается взлетать! Я копье перехватываю, прямо вот так, — показывал Ярослав, занимая позу олимпийского многоборца, — метнул! И ровно в плечевой сустав — хрясь! Заметался, крыльями по земле лупит, пылищи стену поднял. Я на скорости пробегаю в это облако, скольжу у него под брюхом, ловлю копье и, фщих, в живот! Кровь рекой! Ящер заклекотал, на землю осел, а я подскакиваю и копье точнёхонько ему в глаз, да с разворота, да сквозь череп, бущ! Он как передернется весь разом. Меня, представляешь, шагов на двадцать отшвырнул, во-оу! Да-а, вспахал же я землю лицом, вон, даже шрам под глазом остался, — с гордостью показал он. — Так вот дело было!

* * *

Горящий в центре бивака костер щедро раздавал тепло. Охотничий отряд отогревался у очага, ужиная кашей, щедро сдобренной курдюком.

— А почему Настя не захотела присоединиться к поискам? — примеряя сменные штаны, предоставленные охотниками, спросил Рэй.

— Настя, — задумчиво начал Ярослав, — в первую очередь, она не хотела вмешиваться в мой заказ. Геройский этикет вроде как.

— Она и мне так сказала, но думается, что это неглавная причина.

— Для такого человека, как она, и этого бы хватило, Журавлик у нас правильная. Но тут ты в корень зришь, дело не столько в этом. Я же говорил тебе, что Настя не слишком-то рвется в герои. Ее мечта — вернуться домой, вернуть жизнь, что у нее украли, как и у каждого из нас. Она ненавидит сражения, охоту и любые формы конкуренции. Потому и моё предложение о совместной охоте отвергла.

— Так ты ей предлагал?

Ярослав, неприязненно покосившись на загонщиков, шепнул:

— Дались мне эти горе-охотники, если б мне боевой Журавлик подсобил! Она же, блин, мощь! Видел бы ты ее в сражении. Но сейчас у нее своя компания, так что я не лезу. Они хорошие ребята. А вдруг они и правда найдут путь домой? Если кто сможет, то они! — весело завершил копейщик.

— Ярослав, я не рассказал тебе еще кое-что. Об Аслане и Андрее.

Копейщик переломил в кулаке ветку, когда Рэй завершил повествование о судьбе этих двоих. Он выругался, и со всей силы врезал по стволу сосны, так что даже иголки посыпались.

— Почему она не рассказала мне перед отъездом?! Дура! И еще одна отправилась домой. В одиночку! Через глухую тайгу! Я ведь подумал еще: странно, что она одна уходит. Идиотка, вечно всё пытается решить сама, — он принялся нервно бродить по полянке, а затем еще раз вдарил по глупому дереву, что встало на пути.

— Извини, что сразу не сообщил.

— Да что это бы изменило? Настя один бес уже уехала, а я бы только отвлекался. Ты о ней тоже беспокоишься. Признайся, приглянулась?

Рэй скрестил руки на груди:

— А герои-то, вообще, ну?..

— Встречаются? — рассмеялся Ярослав. — А что, мы не люди? С местными непросто — разные мы с ними. Друг в друге мы видим куда больше родного. Значит, понравилась! Да можешь не скрывать. Красивая, сильная и верная, как тут не втрескаться?

— А сам?

— Не-е, не мой тип. Правильная, косная. Мне еще покуролесить охота. Думаешь, такая женушка отпустит охотиться на василиска? А