наговорили друг другу после, не воспринималась угроза моему положению. Это потеряло свою остроту, словно осталось в другой жизни.

Я очень соскучилась по нему, истосковалась по всему, что он давал мне, по нашему вместе. И если существовали смысл, убежище, сила и спасение, то все это — в стоявшем сейчас напротив Иоданире Тэппе.

Повернувшись, не сказав ни слова (он прочел все в моем единственном взгляде), быстро зашагала в сторону перехода. Тэпп нагнал меня у ступеней, ведущих вниз, притиснул к стене, до боли крепко обняв за талию, и закрыл рот поцелуем.

Не сопротивлялась. Наоборот, желала стать еще ближе, отвечала властностью на властность, жесткой лаской на жесткую ласку, напором и стоном на напор и стон. Тоже крепко обнимала, пальцами впиваясь в шею, стискивая в кулак жесткие волосы на затылке. Дышала им и горела.

Но как же всего этого мало! Мало жадных, иссушающих поцелуев, горячих прикосновений-провокаций, теснейшего физического контакта, сжигающего желанием. Иоданир нужен был мне весь. Сейчас. Немедленно. Иначе просто сойду с ума.

— Нир, — выдохнула.

Вложила в звуки его имени отчаянную просьбу и требование. Обхватив лицо, отметив краем сознания царапавшуюся щетину на его щеках, прижалась своим лбом к его.

Он нужен был так сильно, что меня трясло.

— Да. Тоже не могу ждать, — прошептал, оставил на болезненно горевших губах нежный, многообещающий поцелуй. — Пойдем.

Оторвавшись от меня, взял за руку и стремительно повел вниз по ступеням, в сторону рекреации «Тетра». Как только осознала, куда именно идем — в санблок, расположенный как раз на стыке учебного корпуса и рекреации, — сама ускорила шаг.

Камеры там имелись, но не в кабинках.

Через две минуты, часто дыша, в лихорадочной спешке, мы вошли внутрь, где, к счастью, никого не было, втиснулись в одну из трех узких кабинок. Нир опустил крышку унитаза, я заблокировала дверь. Его куртка и мой жилет полетели на брошенные на пол вещи. А после он сел, потянув меня на свои колени.

Мы снова жадно целовались, цепляясь друг за друга с такой силой, как будто стремились поглотить. Наверстать упущенное. Растрепавшиеся волосы (заколка сдалась в первые секунды) лезли в лицо, он отводил их, путаясь пальцами, кровь шумела до звона в ушах, внизу живота болезненной спиралью скрутилось возбуждение — в ответ на его желание, которое чувствовала промежностью.

Словно в полубреду, разорвала поцелуй, дрожавшими руками взялась за ди-чип. Тэпп ждал, обжигая мою шею дыханием, легкими, щекотными прикосновениями губ, ласкал бедра, ягодицы, задирая юбку до неприличия.

Спрятала чип в нагрудный карман на его рубашке (не доверяла своим пальцам, могла его выронить), прильнула, обвив руками шею, положив голову на плечо парня…

Секунда-две. Долгий выдох. Погружение. Растворение. Смерть.

Я исчезла. Чтобы воскреснуть, но уже не собой, а нами: яркостью, теплом, всесилием, эйфорией, миллионами ощущений, эмоций, мыслей. Мультивселенной.

Он показал мне все: свое необузданное желание, пронзившее и меня, отразившееся жаркой истомой, фантазии, связанные со мной, место, где был эти полторы недели (пригород Рийска, испытательный полигон пиро), сотни чужих мыслей, которые требовалось прочесть, мотивационные установки, которые нужно было внушить (одна из скучнейших миссий на его памяти), свою ярость и потребность убить, когда увидел нас с Деймосом, план, сорвавшийся по моей вине (Густов должен был сломать ему руку, комиссия сочла бы это намеренным причинением вреда и не приняла бы во внимание доводы и жалобы на несостоятельность Тэппа как лидера, сама драка предстала бы нападением, учитывая факт того, что задеты собственнические чувства, которые у менталистов очень обострены).

Последняя картинка удивила: коробка в праздничной обертке, с красивым бантом из зелено-синей ленты, лежавшая на его кровати.

«Ты приготовил мне подарок?»

«Не должен был? У тебя день рождения».

«Через два с половиной месяца у тебя. Понятия не имею, что дарить».

«Я имею. Есть что-то, что хочу стереть из твоей памяти и устройств. Будет лучший подарок».

И он показал, что именно. Все, связанное с нашим общением с Деймосом: каждая минута, улыбка, смех, разговор, впечатление. И его сегодняшний подарок — розу.

«Нет, Нир. Я не хочу. Он сделал это из-за тебя. Из-за меня. Мы оба подвели его к черте. Лучшим выходом будет договориться с ним до того, как начнется разбирательство».

«Зачем? Он потеряет все. Мы же, возможно, практически ничего».

«Я сейчас о справедливости».

«Я тоже».

Я ощетинилась гневом, попыталась закрыться. Не вышло, Тэпп легко сломал все барьеры.

«Его слишком много в твоей голове, Мия! Я все равно сотру все. Однажды ты мне позволишь».

«В задницу тебя! Твое однажды может не настать».

Неожиданно накрыло его удовлетворением, теплой, тихой нежностью, восхищением. Чужие эмоции сладостью растеклись по жилам, расслабляя, преображая мои, волнуя.

«Меня заводит, бесит и покоряет твой отпор. Подумал бы, что ты специально, если бы не знал каждое твое намерение до донышка… Скучал по тебе».

«И я по тебе».

«Точно? — он смеялся. — Не ты ли несколько минут назад назвала нас извращенцами?»

«А мы не извращенцы, по-твоему? Ты только что едва не взял меня в сортире. А сейчас мы сидим на унитазе, прилипнув друг к другу… Ты что делаешь?»

Странный жар прокатился по шее, груди, животу, давил и разрастался между бедер, путая мысли, томя, заставляя задыхаться, теряться в этом наслаждении.

«Я хотел тебя, ты — меня. Мне все равно, где было бы слияние. Тебе тоже», — он даже этой мыслью, шелестящей, схожей с откровенным прикосновением, ухитрялся ласкать, распалять меня.

«Прекрати», — больше было похоже на разрешение, чем сопротивление.

«Позволь себе чувствовать. Проживи это до конца. Узнай».

Соблазн, внушение, просьба, желание — все сразу. И я поддалась.

Мы целовались, касались друг друга… И физические ощущения, смешанные с мыслеобразами, эмоциональным потоком, взаимным желанием, окрашенные чувствами, которые не удалось бы облечь в слова, стали столь ярким воплощением эротизма и чувственности, что не выдержали, взорвались, распались на искры сумасшедшего обоюдного ментального оргазма.

Очнулась от того, что Тэпп коснулся уха, возвращая на место ди-чип. Полное психическое удовлетворение, граничащее с прострацией, констатировало с ноющей тяжестью внизу живота. О да, физический контакт дал бы полную разрядку.

Но не чувствовала себя готовой к сексу. Ведь есть то, что лучше и мощнее этой странной возни ради непонятного удовольствия…

— У тебя уже было такое с кем-нибудь? — спросила хриплым шепотом, разнеженная, бессильная. Безвольные руки обнимали его плечи, нос уткнулся в шею, вдыхая взрывной аромат перца, жара и сладости.

Если он скажет да, свихнусь от ревности.

— Нет. — Он поцеловал меня в висок, провел теплыми ладонями по плечам. — Ты единственная, с кем мне